В монастыре сестрам не позволялось видеть друг друга голыми, кроме тех случаев, когда одна из них по болезни или старости уже не могла сама позаботиться о себе и другим приходилось ее купать и переодевать.
Я чувствовала себя странно и неуютно рядом с Реном, еще и потому что меня смущал каждый его взгляд, даже случайный, беглый, рассеянный. Не привыкла находиться так близко к парню, но понимала, что не могу сбежать от него, укрыться в дальнем темном уголке. Темный рыцарь подарил мне шанс на спасение, и чем дольше я о нем думала, тем отчетливее понимала, что мне нисколечко не хочется пуститься наутек, мечтая больше никогда его не видеть. Ловила себя на желании посмотреть на него первой, и порой этой тяге поддавалась. Поглядывала на симпатичного, крепкого, рослого парня еще очень робко, скрытно и немного недоверчиво – то ли к нему самому, как к надежному защитнику, то ли к новым для себя неизведанным чувствам.
Как только женщины уехали, их повозка скрылась из вида, Рен сразу же поманил меня рукой, и я пошла за ним к лесу, радуясь тому, что больше не одна в утомительных и опасных скитаниях. Парень поделился бутербродом, но я взяла только ломтик хлеба, оставив ему кусочки колбасы. Потом он дал мне сделать пару глотков из фляжки, которую наполнил в доме Малки.
Я видела, как Рен избегает лишний раз без необходимости прикасаться ко мне. Только собралась ему сказать, что в наших условиях древнее правило не так уж и важно, ведь снова настанет час, когда ему придется меня спасать от врагов, закрывать собой и прижимать к своему телу. А потом вдруг передумала и промолчала. Дар речи будто бы спрятался от моих мыслей о врагах, среди которых люди, монстры и темные силы, питающие злые колдовские чары.
Сделав глубокий вдох, я постаралась успокоиться, чтобы просто наслаждаться солнечным светом и теплом, от которого питалась дарованная богами сила.
– Мы идем в трактир, где я остановился. Дорога через лес безопаснее. Чем меньше людей нас увидит, тем лучше, – объяснил Рен и, дурашливо подбросив, закинул в рот кусочек колбасы.
– Но мы ведь не можем все время идти пешком, – вспомнив о том, какие испытания выпали на долю моих несчастных ножек в день побега из монастыря, мне стало их жаль.
– Все верно, Ирис. Нам без лошади не добраться до столицы. Попробую одолжить тощую кобылу у старого трактирщика. Надеюсь, у нее сил хватит хоть на треть пути, а там попробуем обменять на животинку порезвей.
– Я думала, у каждого рыцаря должен быть верный боевой конь, – не подумав, ляпнула я,
– Следи за языком, детка, – Рен приблизился ко мне в пару шагов и резко схватил за щеки, цедя прямо в лицо. – Хоть я достаточно сдержан по своей натуре, но точно не потерплю подколов и издевок. Что-то не нравится – гуляй одна и на свободе. Если не повезет, на собственной шкуре испытаешь ту причину и поймешь, отчего у меня нет коня.
– Рен, отпусти. Не пугай так, – промычала я, едва шевеля прижатыми его пальцами губами.
Успела десять раз пожалеть о необдуманных словах.
– Видишь ли, крошка, укусы вирналов ядовиты, – неохотно пояснил Рен, – как для людей, так и для всякого зверья. К примеру, человек погибает почти мгновенно. Конь или олень может чуть дольше промучиться.
– Да, мне крупно повезло, – я попыталась закрыть неприятную для нас обоих тему. – Ни один из тех двух монстров не успел меня цапнуть.
– Ты вообще из ряда счастливчиков, – с какой-то издевкой прошипел Рен и резко отдернул руку, словно обжегся. – Если вспомнить, какие силы, известные и тайные, были пущены за тобой в погоню… Хорошо бы нам и дальше сопутствовала удача.
– Я верю, что боги за нами присматривают и берегут, – указала я пальцем в ясное небо.
Парень нахмурился, давая понять, что не очень-то он верит в защиту богов. Я заметила, что в солнечных лучах его глаза не казались такими непроглядно темными, как ночью. У них был приятный оттенок чайной заварки, крепкой и свежей. Поймав себя на мысли, что снова нарушаю древние заветы, открыто и смело смотрю в глаза мужчине, я отвела взгляд и стала смотреть на миленькие голубые цветочки, растущие вдоль утоптанной лесной дороги.
– Молча идти скучно. Пока нет поблизости посторонних ушей, расскажи-ка ты мне, что умеешь делать, – попросил Рен. – Чему тебя обучали монахини, кроме песнопений и молитв?
Для меня стало полной неожиданностью, что темный рыцарь вдруг разбил, казалось бы, надолго повисшее между нами молчание. А я только увлеклась трелями певчей пташки. Ну вот, придется снова думать, что говорить, как смотреть на собеседника. Не будешь же отвечать на вопрос, уставившись куда-то в сторону, продолжая тупо пялиться на занятого шумной работой дятла или яркие шляпки мухоморов средь зеленой травы.
– Мне нужно понять, какие твои навыки могут пригодиться для нашего теперь общего выживания, – Рен поторопил меня с ответом.
– С чего бы начать… Наверное, с самого важного занятия для странника. Того, что тренирует выносливость. Я часто поднималась высоко в горы, когда пасла коз, – начала ему рассказывать, пробудив болезненные и горькие воспоминания о привычной жизни. – Поначалу, когда я еще была маленькой девочкой, для меня было очень тяжело пробираться по сыпучим песчаным тропинкам и острым камням. Помню, как сбивала ноги в кровь. Зато с годами я привыкла, и, можно сказать, научилась скакать по горным склонам не хуже козы. Без пастушьей закалки мне бы не удалось сбежать из монастыря.
– Вот и я, представь себе, точно так же подумал… Прямо сразу после нашей необычной встречи. Юная герцогиня не смогла бы далеко уйти, окажись она на твоем месте, – рассмеялся Рен. – На первой же кочке споткнулась бы и закатила такую истерику, что горы бы задрожали от ее оглушительных воплей.
– Да, вышла бы забавная сценка, – улыбнулась я.
– Сражаешься ты неплохо для дилетанта, – похвалил Рен. – Тебе бы опытного наставника из наших – и мог бы выйти толк.
– Меня учили защищаться от разбойников, – я проводила взглядом большую стрекозу.
Мы почти дошли до озера? Надо же, как быстро. В компании Рена время для меня полетело, как та стрекоза, наконец-то перестало ползти со скоростью улитки. Я не могла отрицать, что мне нравилось идти рядом с парнем. Какие бы ужасные слухи ни ходили в народе о темных рыцарях, кроме мрачной одежды, почти неизменной задумчивой хмурости и немного ревожащей вспыльчивости, я пока не видела в нем ничего того, что могло бы сильно напугать. Рядом с
