уже завтра, и… Рев. Словно гром разорвал комнату, контузил, и Кристина прикинулась на матрасе мертвой. Прошла минута, вторая, Кристина сжимала подушку и молилась всем существующим и несуществующим богам, чтобы Шмель угомонился и уснул. Она что-то такое читала про кошек, что они могут спать по двадцать часов в день, так почему с детьми такое не проходит?
Шмель плакал до тех пор, пока не пришел Юра. Из желтого коридора в комнату упал клин света, и Кристина залюбовалась им — острый и четкий, полный электрической фальши. Написать бы его таким, похожим на облегчение…
— Со слухом проблемы? — неловко пошутил Юра, доставая Шмеля из кроватки. — Ого, вот это ты навалил, мужик. Пошли мыться.
Крик уплыл в ванную, Кристина выдохнула.
Хрустнуло что-то картонно-твердое под рукой, незнакомое, шершавое. Из коридора все еще светило, и Кристина вчиталась в мелкие буквы — сертификат на курсы для молодых или будущих матерей. «Как полюбить своего ребенка, если тебе кажется, что ты плохая мать». Онлайн вебинары, группа поддержки, работа с психологом и коучем-наставником.
Разлилась за грудиной липкая, холодная злость — это что, он так вежливо намекает, что не мешало бы ей и справиться? Кристине хватало ума и сил признаться себе, что как мамаша она — не фонтан, конечно, но ни от кого другого она это выслушивать не собиралась. Пришлось зажимать ноздри, глубоко дышать ртом — в конце концов, это Юра сейчас менял изгаженную марлю и мыл Шмеля под ледяной проточной водой в раковине, а Шмель орал и брыкался, но…
Она поверила на мгновение. На одну секунду, одну-единственную, слабую и светлую, что одного вшивого вебинара будет достаточно, чтобы умиляться Шмелиным гримасам и с любовью застегивать крохотные кофточки, щекотать толстые красные пятки. Что вся беда в каком-то переключателе в ее голове, и надо просто его найти, и щелкнуть, и мир переменится, она с учебы будет бежать домой, чтобы поскорее увидеть сына, чтобы ни шага его не упустить, ни слова…
Вернулся Юра. Он щипал зареванного Шмеля за нос, и Шмель пытался уцепиться за его пальцы, и, кажется, даже слабо улыбался. Их лица сразу стали серьезными, стоило Кристине появиться в поле зрения, и ей захотелось желчно ухмыльнуться. Юра потоптался в проходе, раздумывая, не передать ли ребенка ей, но Кристина молчала, и он укрыл Шмеля в кроватке:
— Дрыхни давай, дай хоть поспать немного. Мама устала.
— Это что такое? — спросила Кристина, вздыбив воздух картонным сертификатом. Юра смутился:
— Я это, подработку нашел, ну и подумал… Ты же переживаешь.
— Да что ты говоришь.
— У тебя на лице написано. Я и решил помочь, вдруг не шляпа будет.
— Деньги на ветер, лучше бы жратвой затарился, курица скоро за праздник будет, — она поймала его взгляд и медленно, с наслаждением изорвала сертификат на мелкие кусочки, ссыпала на пол. Шмель тревожно выглядывал из-за прутьев.
— Там по куару можно зайти, я на почту тебе пришлю, — глухо сказал Юра и вышел из комнаты.
Желтый клин света исчез.
Шмель снова завозился на матрасике, не отрывая от Кристины глаз.
— Я сплю, — грубо сказала она, зная, что он все поймет по голосу. — И вставать к тебе не собираюсь.
Анна Ильинична с мольберта глядела на Кристину с укором, но та закуталась в простыню и мгновенно провалилась в сон. От недосыпа, от крикливого младенца она иногда словно проваливалась: засыпала на парах или над планшетом, теряла минуты, часы, и в голове у нее не оставалось ничего, кроме желания поспать.
Шмель, видимо, сообразил, что орать нет ровным счетом никого смысла, и уснул следом за ней. На полу жалкой горкой лежал порванный сертификат.
Глава 5. Оранжево-маринованное
Она бежала на очередной вызов. Странно, но Палыч позвонил сам, долго мялся и говорил загадками, пока сонная Галка не рявкнула, чтобы он прекратил телится и нормально все объяснил. Палыч разорался, конечно, но как будто бы с облегчением. Дело предстояло интересное, и Галка мигом сообразила, что учеба откладывается куда-нибудь на потом.
Искали всего одного волонтера — довольно необычная история. Родственники всегда могли собраться хотя бы вчетвером или звали приятелей, и только одиноким, чаще всего пожилым, требовалась волонтерская помощь. На этот раз все сложилось идеально: никакого разбора квартиры, загаженных холодильников или накопленного за десятилетия хлама, только чистые человеческие эмоции.
Общага в очередной раз стояла на ушах: комендантша несколько раз проходила мимо их комнаты и грохотала кулаком в дверь, но Галка недавно прикрутила небольшую щеколду и теперь наслаждалась вседозволенностью. Соседки сонно вздыхали на своих кроватях, Галка пряталась под подушкой, пока комендантша не признавала поражение и не уходила дальше по коридору. Она, конечно, еще выскажет все Галке при встрече, но так хотя бы оставался небольшой шанс подремать.
Шумела вода — в душевой напротив их комнаты кто-то бесконечно включал лейки, вскрикивал от ледяного потока или топтался по осклизлым, разбухшим от воды деревянным поддонам. Зато в коридоре всегда приятно пахло горячим паром, мылом и шампунями, Галка обожала высунуть голову в проход, набрать полные легкие водяного воздуха и снова скрыться в комнате. А вот кухня была далеко, и к лучшему — кто-то опять закоптил сковороду, гарь просачивалась под фанерную дверь и щекотала ноздри. Кажется, жарили колбасу, и Галка торопливо нашла в сумке раскрошенное печенье, высыпала его из пакетика в рот. Сладость прошлась по всему телу, и Галку легонько кольнуло — вспомнилась Машка, которая каждый бутерброд на толстом ломте хлеба провожала с такой жадностью, что хотелось покормить ее, как белого медведя в зоопарке за толстыми черными прутами. Галка протолкнула в себя и вину, и печенье.
Автобус привез ее в промзону, на окраину с серо-черным пустырем и несколькими пятиэтажками, что сливались с пасмурным небом. За гаражами брехали бездомные собаки, от холода глючил телефон, и Галка забежала в продуктовый ларек погреться. Походила мимо витрин с приклеенными пакетиками быстрорастворимой лапши и приправ, постояла над палками копченой тонкой колбасы — маминой любимой. Захотелось купить буханку горячего хлеба и обгрызть с него корочку — они иногда завтракали так в детстве, а если в холодильнике оставалось земляничное варенье, которое мама варила в здоровом тазу после сборов ягоды в осиннике неподалеку, то завтрак становился поистине царским. Мякиш крошили воробьям, Галка отгоняла хлопающих крыльями голубей и подсыпала прелых семечек.
— Девушка! — из-за прилавка перегнулась продавщица с длинным печальным лицом. — Чего брать будем?
— Ничего, — миролюбиво улыбнулась ей Галка. — Я погреться зашла.
— Греться надо в сауне, а тут магазин. Или покупайте, или
