Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
ней и «Новая Атлантида». Образ нового научного учреждения, устроенного для проведения исследований по методологии Бэкона, становится для многих образцом современных учебных заведений. Мы же теперь знаем вклад Андреэ в развитие и популяризацию новых образовательных идей, а также практико-ориентированного обучения и работы. Людей, которые не приносят практической пользы человечеству с помощью своих знаний, Андреэ ценил не больше глупых свиней.
Некоторые могут возразить: как могут люди, пытающиеся построить идеальную религиозную общину, говорить о каком-то развитии науки? Ведь наука и религия – совершенно несовместимые вещи. Вот такой интересный XVI век у нас выдался, католик Кампанелла, протестант-лютеранин Андреэ и представитель англиканской церкви Бэкон пишут свои утопии, в которых наука и религия становятся основой процветающего общества.
Насколько такие общества станут процветающими? Не заведет ли подход Андреэ далеко от идеального государства, прямиком в тюремные лагеря? Не окажемся ли мы словно в «Темных началах» Филипа Пулмана[59], когда «женевский папа» Кальвин установит свою диктатуру в Европе, имея власть над всеми сферами жизни общества?
Освобождение от власти вещей и комплекса неполноценности через ограничение своих желаний в своей крайней форме не обязательно будет показателем счастья. Зададимся вопросами: свободен ли человек, сидящий в тюрьме? счастлив ли он? Можно ответить, что нет. Но если использовать подход самоограничений, то заключенный может сказать, что он свободен, ведь ему совсем не хочется никуда выходить из здания тюрьмы. Его никто не ограничивает в желаниях, он сделал так, что его желания не распространяются на те вещи, которые ему запрещены. А раз так, то он чувствует себя счастливым. Вот только сторонний наблюдатель вряд ли назовет такого человека свободным и счастливым. Жители Христианополиса в тюрьмах не сидят, да и вообще у них нет тюрем, так что это уже хорошо, но можем ли мы их назвать свободными и счастливыми? Тут уж решайте сами.
Для тех, кто еще не определился, стоит ли верить в Бога или нет, другой современник Андреэ – ученый и философ Блез Паскаль – предлагает пари[60]: Бог или существует, или не существует, поэтому каждый может сделать ставку на один из вариантов и стать либо верующим, либо атеистом. Что же мы теряем или выигрываем? Сделав ставку на существование Бога, конечно, придется соблюдать некоторые обряды, но в конце, в случае успеха, ждет вечное блаженство. В случае провала мы лишь теряем некоторое время на обряды. Если сделать ставку на атеизм, то мы выигрываем немного времени за счет неисполнения религиозных практик, но при условии ненулевой вероятности существования Бога проигрыш влечет за собой вечные муки. Таким образом, выбор жизни по канонам веры становится более безопасной стратегией в ситуации неопределенности существования таких великих сил. При этом самому Блезу Паскалю религия не помешала стать известным математиком и физиком, в честь которого даже назвали один из языков программирования.
Глава 6. Проекты утопических коммунн и паноптикон
Часть 1. О дивный новый промышленный мир
В XIX веке французский философ-социалист Шарль Фурье[61] предложил метод общественного устройства, который позволит в четыре раза увеличить производство продукции, просветить всех необразованных людей и установить мировое единство. Как можно догадаться, коллеги по перу с сомнением отнеслись к его идеям, даже, можно сказать, высмеяли. Да и как не высмеять? Это сейчас с почтением говорят «философ, экономист, урбанист Шарль Фурье!». Для многих его современников он был пафосным чудаком, претендовавшим на звание социального реформатора.
История вернула Фурье свое, и он не остался незамеченным. Маркс и Энгельс видят в нем, так же как в Сен-Симоне и Роберте Оуэне, предшественника социализма. Благодаря Марксу мы называем Фурье представителем утопического социализма, в то время как сам себя Маркс относит к научному социализму. Для Маркса Фурье немного наивен, конечно, не делает классовых различий и желает спасти всех, но эти «недостатки» не помешали ему открыть другим мыслителям глаза на «ожидание – реальность»: «Он [Фурье] беспощадно вскрывает все материальное и моральное убожество буржуазного мира и сопоставляет его с заманчивыми обещаниями просветителей об установлении такого общества, где будет господствовать только разум, такой цивилизации, которая принесет счастье всем, – с их заявлениями о способности человека к безграничному совершенствованию»[62]. Сначала гуманисты, затем просветители много говорили о величии и достоинстве человека, силе его мышления, безграничности его способностей, но где это все во времена Фурье? Может, в детском труде и ранней смертности? Не секрет, что положение рабочих было бедственным. Им приходилось трудиться на фабриках по 12 часов в день. Цивилизация, по мнению Фурье, лишь пытается исправить незначительные изъяны вместо того, чтобы полностью сменить образ жизни. Пока общество исправляет одно зло, на его месте уже появляются в большом количестве новые пороки.
Работы Фурье представляют собой критику капитализма в эпоху промышленной революции. Они предлагают нам, прежде чем приветствовать технический прогресс, спросить себя: для чего он нужен нам, людям? В чем смысл технического прогресса для нас? Дело в том, что техника морально нейтральна, она может быть лишь средством, и от человечества зависит, какое применение прогрессу оно найдет.
Вдохновившись размышлениями утопических социалистов, и, в частности, фурьеризмом, Жюль Верн написал рассказ «500 миллионов бегумы». В немного карикатурной форме писатель рисует перед нами два новых отстроенных города, в каждый из которых вложено по 250 миллионов. Саразен на свои 250 миллионов отстраивает технически развитый город Франсвилль, в котором люди стремятся к воплощению идеалов справедливости. На другие 250 миллионов сторонник теории расового превосходства Шульце создает свой город – Штальштадт. Этот город-завод воплощен как непревзойденный поставщик оружия, специализирующийся на производстве артиллерии. Любимым изобретением Шульце были снаряды с углекислотой, не оставляющие раненых. Стоит ли говорить, что Штальштадт задумывался не для жизни людей, а для уничтожения неугодных. Помимо классического противостояния французов и немцев, выраженного и в названиях городов, и в именах героев, Жюль Верн явно стремится проиллюстрировать диспропорцию между социальной и промышленной сферами.
Социальные вопросы не являются само собой разумеющимися, они не разрешатся автоматически благодаря прогрессу. Чтобы это произошло, необходимо целеполагание: общество должно сделать их разрешение своей целью. Тот факт, что Фурье задумался о целях технического прогресса и развития производства, без сомнения, делает из него современного мыслителя. Он без лишней скромности сравнивает себя ни много ни мало с Галилеем, Коперником, Ньютоном и Колумбом, каждый из которых перевернул представления о мире. Амбициозных мыслителей было немало, но мы знаем только одного такого Фурье – любителя категоризации и неологизмов. Сложно
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
