государства тебе знаки внимания оказывает, а ты все мрачнее становишься?
— Генея, ладно, проехали. Все будет хорошо. Ты только узнай у Рымбако все по подробнее.
* * *
Чеки долго и нудно мне что-то рассказывал, приоткрывал государственные тайны и намекал на какие-то скорые перемены. Он изо всех сил, пуская в ход и лесть, и драматизм, и обаяние, пытался вывести меня из состояния инфантильной депрессии.
Милый дружок! Он стремился примерить нас с Максом, латая дырочки, трещащей по всем швам любовной мелодрамы.
Запертая в клетке птичка сникла и перестала петь, а это так мешало деятельному по натуре черту.
Да и Макса понесло не в том направлении. Он стал резок, не терпел возражений, почти ни кого не слушал, порой принимая противоречивые решения.
— Чеки! Я тут намедни сдувала пыль с весьма интересной книги, — констатировала я, с глубокомысленным видом созерцая содержимое бокала с вином.
— Ты опять была в этой странной комнате, ведь Макс не приветствует твоего настырного внимания к этой доисторической реликвии.
— Чеки, я сдувала пыль с очень интересной книги, — пробубнила я, делая акцент на слове очень.
— И?
— Она мне напела тут о медальоне Силы. Тебе это ни о чем не говорит?
— О чем напела? — и Чеки навострил ушки.
— А вот Генея мне все талдычет о каком-то медальоне Смерти. Вот я и подумала, может это одно и то же? Хотя вряд ли.
— А что тебе еще напела эта удивительная книга? — Наконец всерьез заинтересовался Чеки.
— Да в сущности ничего серьезного. Например, любовный напиточек сварить или ракету сварганить, а вот откуда в комнату проведен трубопроводик с газом, молчит зараза.
Черт заметно насторожился и сощурил глазки.
— Откуда ты знаешь, что там газ?
— Чеки, ну это и ежу понятно, трубочка в камешках и пламя ровное, ни дыма, ни запаха, да и зажигать не надо. В общем-то, это и не важно. Книга, мне думается это чей-то архив, очень-очень старый, и там много чего запрятано. Макс и его люди до этого даже и не доросли.
Мой собеседник задумался, неспешно размешивая чайной ложечкой сахарный песок. А я не стала нарушать его молчание.
— Ты знаешь, мне как то довелось держать в руках забавную вещичку, — минут через пять произнес он таким бесцветно-нейтральным голосом. — Медальон или не медальон, сейчас уже и не скажу. Но то, что вещичка эта не здешняя, и к бабке гадалке ходить не надо. А ты знаешь, где его искать?
Задал черт интересующий его вопрос.
— Где искать не знаю, но поспрашивать, думаю, стоит, — и я подняла вопрошающий взгляд на черта. — Чеки, я устала, мне не хватает радости и свободы, я …
— Стоп, моя дорогая, ты живешь в замке, ты почти царица, ты по глупости ни как не подстроишься под мужика, и заметь, хорошего мужика. Ты погрязла в каких-то своих глупостях и ничего вокруг не хочешь видеть. И вообще, ты стала какая-то нервная и..
— Не счастливая, — закончила я темпераментный монолог. И мы оба замолчали.
— Прости, Чеки, ты, наверно, тысячу раз прав, и мне многое надо пересмотреть в своем поведении, но… Мне как-то не хочется, — закончила я тихим голосом и залпом осушила бокал. — Прости, я устала.
Поднявшись, я быстро удалилась в свои комнаты. Чеки даже не пытался остановить, он о чем-то сосредоточенно думал, провожая меня невидящим взглядом.
* * *
Дорога встретила нас красками ранней осени. Звонким шелестом начинающей желтеть листвы, пронзительной изумрудностью высокого и чистого неба, теплом припекающих солнц.
Рымбако, добрейший человек, подробнейше рассказал, как и куда нам ехать, и даже на дощечке нарисовал, что бы мы ни коем образом не заблудились.
Ну, а мы торопливые, скоренько побросали в седельные сумочки пожитки нехитрые, еду походную и винца молодого свежа выброженного. По нашим подсчетам, в пути нам предстояло дня три попутешествовать и к бабке незванно-негаданно нагрянуть.
Настроение у нас было заговорщицки приподнятое, так что, выскочив за дальнюю околицу, мы разлили по первому стаканчику. Бойкие лошадки, чувствуя хорошее настроение хозяек, резво рассекали сельскую местность в заданном направлении. Через пару-тройку часов хорошей езды и доброго возлияния мы уже ехали весьма неспешно, оглашая окрестности казачьими песнями и про коней, гуляющих на воле, и про казачек крепко целующих.
Редкие встречные, поглядывали на нас с некоторой долей удивления, предпочитали с бабами богато одетыми, да еще навеселе лишний раз не связываться. За что им в благодарность, мы их тоже не трогали.
Ближе к вечеру, нетвердо сползая с лошадок, так и не доехав до планируемого села, мы решили заночевать на, кстати, подвернувшейся полянке в небольшом попутном лесочке. Разведение костерка отдали в мои несколько изнеженные за последнее время руки, поэтому он ни как не хотел разгораться.
Неожиданно нас привлек звонкий цокот копыт на дороге. Через несколько минут на поляну выехал большой боевой конь, а на его спине, как вросший, восседал мощный воин с мечом, в шлеме и строгим тяжелым взглядом. Осадив коня в метре от меня, он бесстрастно выдал.
— Мирбок, воин, буду вас сопровождать.
Сглотнув от удивления и пару раз хлопнув очумелыми глазками, я, наконец, нашлась:
— Ах, так ты с нами? Тогда слезай и помоги развести костер, а то он гад только дымит и из глаз слезу пускает.
От такого нестандартного обращения левая бровь нашего нового знакомого встала мохнатым домиком. Но воздержавшись от замечаний, он все таки слез с коня, одной ладошкой заграбастал мой неуклюжий костерок и, обведя поляну пристальным взглядом, быстро переместил его в новое место. Скоро веселое потрескивание возвестило всем, что огонь горит, вода кипит, жизнь хороша и жить хорошо.
После нехитрого, но сытного ужина, Мирбок помог нам натянуть и устроиться в импровизированной палатке. Сам же, обернувшись в бурку местного покроя, прилег у костра и минут через пять богатырский храп предупредил всю ближайшую окрестность, что приближаться к этому месту весьма опасно для личного здоровья.
Генея же позволила себе немного расслабиться, и, выскользнув из палатки, заполнила всю поляну неплотным туманом, оставив небольшое пространство у тлеющего костерка. В это же пространство скоро пришел и конь с нашими очаровательными лошадками, наперебой строящими ему свои лошадиные глазки.
Ночь прошла без приключений и ранняя побудка тоже не доставила нам много хлопот.
Мирбок был немногословен, но путешествовать под его бдительным присмотром доставляло одно удовольствие.
Встречный и попутный люд с удовольствием приветствовал нас с Гинеей. Дамы одетые красиво, но по-дорожному, на холеных лошадках — экзотическая редкость на проезжих трактах Изумрудного государства. Правда, уперев взгляды в замыкающего нашу кавалькаду
