с Оловянных островов оное олово больше не привозили.
Арабы, не будь дураки, узнали, зачем и куда требуется столько этих металлов, и повезли медь напрямую в Чистое. Минуя и руян, и нурманнов.
Ну а нам, после тяжелой битвы и не менее тяжёлых переговоров, пришлось пройтись ещё вдоль побережья Свеаланда и Даннмарка, а так же Зеландии и Норвегии. В Норвегии, правда, каждый фюльке[48] пришлось приводить к покорности отдельно. Воевать в этих землях можно было бесконечно, поэтому с местными конунгами и бондами сговорились полюбовно. Они не лезут с походами в земли славян, а мы оставляем их в покое.
После долгого, сопряженного с потерями и, честно сказать, крайне утомительного похода, настало время возвращаться домой. Да, для нас Чистое и Ладога теперь дом. Любшанская крепость тоже, но там чаще Рарог обретается, мне Чистое как-то больше по душе. Хороший город у нас получился. Две реки и ров, их соединяющий. Река Полисть, могучий Волхов и Смородина, которой наш ров обозвали. Оно, конечно, до Изборска, к примеру, далеко, до увеличивающегося Новгорода тоже не близко, да ещё и вверх по течению. А до Ладоги примерно так же, как ни крути, середина земель словенских, дальше другие племена славянские живут, они сами по себе, и если вельцы и бодричи на Западе нам ныне союзники и мы-то уж постараемся, чтобы тот союз не развалился, иначе нурманны опять по нашим землям начнут безобразничать. Зря что ли нас народ князьями выбирал? Рарога в его разлюбезной Любше, а меня в Чистом. Однако же всё равно драться будем вместе, потому что по отдельности нас, будь мы трижды маги, с потерями, возможно огромными, но уничтожат. Вместе — никогда.
Да и ответственность за людей, нам поверивших и доверившихся, заставила нас за прошедшие годы повзрослеть. Нет больше тех двух раздолбаев, что попали в эти земли. Есть теперь два князя, за свой народ ответственных.
* * *
Путь был далёк и нелёгок, но домой мы вернулись. Вернулись с победой и богатой добычей. Не все, что уходили с нами в поход, пришли обратно, битвы были долгими и жестокими, враг силён и яростен, но мы всё же победили.
По случаю возвращения между Ладогой и Любшей закатили грандиозный пир для всех жителей двух крепостей. Выкатили и бочки медов стоялых, что были закопаны в землю задолго до того, как мы сюда попали, пожалуй, лет за сто до того, были и меды варёные, что не требовали столько времени для приготовления, и даже знаменитое моё «зимнее пиво», которое впервые попробовали пришедшие с нами дружинники из числа руян и пруссов.
Тут же на огромных кострах жарились целиком кабаны и косули, утки и дичь боровая десятками жарилась рядом. Хлеба на столах лежали чуть не горами, ну и прочей снеди множество. Праздник удался на славу! Веселились так, что народ и уснул тут же вповалку, однако на следующий день с новыми силами взялись за празднование, и так три дня.
На четвёртый день кто нуждался — похмелился, и взялись за дела, за время праздников накопившиеся.
Оказалось, за время нашего отсутствия купцы навезли немалое количество меди, олово тоже присутствовало и потому Рарогу пришлось браться за плавку. Благо, печь у Любши есть, Людота ныне в Чистом выплавкой стали командует и изготовлением из неё всякого нужного. Ныне появилась ещё в Чистом розмысловая изба для придумывания всякого нового, что в хозяйстве и в бою пригодиться может.
А из той бронзы, что Рарог плавит, златокузнецы такое навострились творить, что впору удивляться.
Селяне тоже вокруг уже совсем не те, что были ещё несколько лет назад. Урожаи уже другие и кроме полбы сеют зерно, что купцы привезли откуда-то с юга. Сытые и весёлые. Всё больше новых людей прибывает, но Леший у нас не дремлет, как и ученики его, они дурных людей, кажется, нюхом чуют. Даже Велимудр, кажется, к нам подобрел и уже не так сурово смотрит как вначале. Впрочем, волхвы всё равно в городах мелькают. Иногда подходят к новым людям… и те люди пропадают, как не было.
Волхвы вообще фигуры загадочные, кто они на самом деле — никто не знает. То ли колдуны, то ли жрецы, а может и то, и другое, и что-то ещё. Секреты свои не раскрывают, зато чужие — так и норовят. Однако наши выведывать себе дороже, а потому к нам уже не подкатывают.
Появилась в городе и корчма, которую поставил один из новоприбывших, народ туда регулярно заглядывает. У горожан-то теперь много новых дел и забот появилось, так что домашней, личной работы выпивкой не каждый себя побаловать может. Вот и идут в корчму, а мы за ней присматриваем. Волхвы тоже — с их умениями пьяного еще проще разговорить и все тайны выведать, ну и память поправить, на всякий случай. В Ладоге трактир тоже есть, но там один из мужиков из Чистого целый постоялый двор отстроил, для гостей заморских и не очень.
И вот тут-то, посреди всей этой суматохи, встретил я девушку. Высокая, стройная, русая коса длиннющая. Косой взмахнула, васильковыми глазищами полыхнула, и всё. Пропал маг.
Оказалась она дочерью князя Изборского, что приехал в Чистое договариваться о союзе. Князь Словен, мужчина представительный и высокий, закованный в нашей работы доспех и с мечом на поясе, что говорит о его достатке. Зачем он взял с собой на переговоры дочь, мне вовсе непонятно. Хотя, судя по слухам, наследника мужского пола у него нет, сплошь девки — а эта старшая. Пора учить княжеством управлять, брат-то его в Новгороде сидит и Изборск принимать не собирается, а прочие братья погибли, вот и приходится девку готовить к княжению. Кстати, женщины, управляющие государством, тут не новость. Для словен это вполне нормально. Выяснилось, что зовут девушку Забава, девушка характером непроста и пойдёт только за того, кто ей сам понравится, но официально представить её гостеприимному хозяину князь может. А там уж как девица решит.
Оказалась Забава девицей бойкой да умной, в Чистом было ей интересно всё, и вопросы сыпались как из прохудившегося мешка. Что, да как, да почему? А нельзя ли у них в Изборске такое же устроить? И стены с башнями такими же поставить? На что отвечал я по порядку и объяснял, что и для чего.
— А устроить в Изборске всё это нельзя от того, что вся сила Чистого в том, что видишь, княжна.
Да и стены построить… можно, но только если отец
