аудиторию, где будет находиться комиссия. Отнеситесь к этому, как к репетиции экзамена и ведите себя достойно. Зайдите, поздоровайтесь и представьтесь, сообщите о цели вашего визита после чего, получив разрешение, вытяните один из билетов, — декан указал на стол, где лежала стопка небольших карточек. — Затем вам будет дано полчаса на то, чтобы приготовиться. Разумеется, в аудиторию не разрешается проносить конспекты и учебники, но вы можете повторять и готовиться по ним ровно до того момента, как перешагнёте порог. Ритуалистика сложный и объёмный блок, где от малейшей ошибки будут зависеть ваша и чужие жизни, поэтому, я надеюсь, вы отнесетесь к зачёту и оценке ваших знаний предельно серьезно. Вне зависимости от результата, мы будем выпускать защитившихся из аудитории. Как только один вышел — заходит другой. Очерёдность предстоит определить вам самим. На этом пока всё, вы свободны. Завтракайте, набирайтесь сил, и мы вас ждём здесь же через, — он сверился с часами, — ровно через час.
За завтраком за стол к Ричарду подсел бледный Джеймс.
— Заключительный зачёт. У вас тоже? — горестно прошептал он и, получив утвердительный кивок, позеленел ещё больше. — Бронзовая печать, подумать только. Я же говорил, что они не будут исключать, даже если ты не справишься. Но это — уже слишком. С серебрянной-то печатью на глаза отцу стыдно показаться, а с бронзовой — и говорить не о чем. Это равносильно отчислению.
— Почему бы тогда просто не отчислить? — спросил Ричард, ковыряясь в еде. Аппетита не было.
— Потому что тогда тебе нельзя вручить повестку, — просветил его Джеймс, которому тоже кусок в горло не лез. — Ну или можно, но кем тогда тебя туда отправлять? Простым солдатом? На то, чтобы переучиться на рыцаря или паладина тоже время нужно, а его нет. Хотя, знаешь, если меня сегодня отчислят, то я подам документы в орден. Уж лучше рыцарем стать, чем недомагом.
— А чем рыцари отличаются от паладинов? — спросил Ричард, который до этого никогда не интересовался военным ремеслом и не знал, в чём разница между двумя подразделениями ордена.
— Паладины обладают святым даром, но слабеньким, в академию их не принимают — в их руках даже наш шар светиться не будет… ну или мигнёт для виду пару раз, — кисло отозвался Джеймс. — Но в бою, разумеется, даже слабый дар даёт свои преимущества. Я точно не знаю, никогда не интересовался, но слышал, что они могут самоисцеляться и накладывать какие-то благословения на оружие, щиты, кольчуги. А рыцари — это то же самое, но с магическим даром. Отец рассказывал, что мой дядя был рыцарем, мог раскалить свой меч докрасна и заставить его пылать. А в конце, когда его отряд на прошлой войне зажали в тиски, в ярости раскалил свои доспехи и себя самого, так что превратился в огненную бомбу. Короче, героически взорвался… Я после этих рассказов решил, что сам никогда в рыцари не пойду: лучше быть посредственным магом, чем, возможно, будущим смертником.
Ричард кивнул. Перспектива взорвать самого себя его тоже не прельщала.
— Да и трусоват я для меча, — признался Джеймс, и Ричард посмотрел на него с сомнением.
— Я бы никогда не назвал тебя трусом, — совершенно серьёзно заметил он, вспоминая, как отчаянно Джеймс кинулся на Джерри.
Джеймс пожал плечами.
— Как бы то ни было, я пришёл в академию и выбрал самую безопасную кафедру, которая полезна в том числе и моей семье. Ведь если ты маг, управляющий порталами, то с большей долей вероятности можешь остаться в тылу на столичном портале. А даже если отправят на передовую, то, благодаря телепортации, всегда сможешь сбежать, если попадёшь в ловушку, — уныло признался он.
Ричард приобнял друга за плечи.
— Знаешь, однажды мне сказали, что мёртвый целитель — это бесполезный целитель. Поэтому всегда, когда у тебя есть выбор исцелить себя или кого-то другого, то ты должен выбрать себя, ведь если ты умрёшь, то больше никому не сможешь помочь. Думаю, это относится и к магам. Поэтому, если ты однажды попадёшься в ловушку, пожалуйста, телепортируйся, кто бы ни был рядом.
— Тот, кто тебе это сказал, самодовольный идиот, — слабо улыбнулся Джеймс, но было видно, что настроение у него немного приподнялось. — Но в чём-то он прав.
— Да уж, это точно, — улыбнулся в ответ Ричард, не став уточнять, что эти слова принадлежали профессору Кэмпбеллу.
Кристофер вёл себя так, словно Ричарда не существовало, как и не было их дружбы на протяжении полутора лет. Было обидно, но сейчас, перед началось зачёта, это была наименьшая из проблем. Практически лишённый практики на протяжении последних двух недель, Ричард не сомневался, что сегодня вечером получит диплом с бронзовой печатью и отправится на фронт, но и опускать руки ему не хотелось. Позади уже было столько зачётов, которые он и не надеялся сдать, что ему гордость не позволяла просто отступить, покорно принимая поражение.
В аудиторию Ричард зашёл одиннадцатым, согласно очереди, выстроившейся у дверей. Кристофер, разумеется, стоял наготове в первой пятёрке.
— Что, спешишь поскорее опозориться, показав свой настоящий уровень знаний? — едко поинтересовался Джерри Тодд, которому досталось место в хвосте очереди. Ричард промолчал, выбрав тактику игнорирования, чем разозлил Джерри ещё больше. — Такие, как ты, вообще не должны переступать порог академии. Уж не знаю, чем ты подкупил Андерсона… или, может быть, он слишком слабый целитель и ему просто квалификации не хватает, чтобы рассмотреть, чего ты стоишь на самом деле? А-а-а, я, кажется, понял: ему просто твой папочка платит, чтобы он не придирался к тебе слишком сильно.
— Мистер Тодд, — за спиной Джерри стоял профессор Андерсон вместе с деканом, незаметно вышедший из-за угла. Джерри побледнел.
— Боюсь, вам придётся ответить за ваши слова, если вы намерены продолжить обучение в академии. Равно как и вам, мистер Грэй, — сказал декан, хотя Ричард и рта не раскрывал. — А сейчас мы начнём зачёт. Первая пятёрка, прошу, пройдите в аудиторию.
Кристофер, бросив на Ричарда нечитаемый взгляд, вошел в открытую дверь.
— Ты покойник, Грэй, — прошипел Джерри.
— Ты сам покойник и сам себя закопал, если ты этого ещё не понял, Тодд, — внезапно тихим голосом произнёс Джоан Ноллан, не отрываясь от конспектов.
— Тебя не спросил, что мне делать, Ноллан! — огрызнулся Тодд.
— Ещё одно слово, Тодд,
