себя на руках, крепко прижимает и шепчет в ушко ласково, что я умничка и ни чего страшного что сожгла все их мясо на огне, они ещё принесут. Череда теплых воспоминаний проносится у меня в голове.
Гнездо залечило свои разрывы, и ко мне устремляется через нити тепло и сила моих мужей. Они все видели вместе со мной, все чувствовали. Они злы на меня, что опять рискнула собой, опять их не послушалась. Меня заполняет их тьма, смешиваясь с моим светом, тьма моих мужчин очень хорошо сочетается с моим светом.
Меня за талию приподнимают толстые нити, толщиной с трос, вокруг все приходит в действие, все нитки начинают светится, черные, белые, красные, они все были истощены от не хватки энергии, из за порывов.
Позади моих мужчин сплетаются троны, сразу три, все три трона черные, они состоят из паутин и нитей, в них бьется пульс жизни. а перед ними поменьше трон из чистого золота — о, это видимо для меня. Хочу, хочу, хочу на трон, такой он маленький и красивый, наверно удобный, спасибо гнездышко, чувствую шлепок по попе, и что не нравится, я ласкательно так называю и между прочем про себя, гнездышко.
Быстро перебираю ножками, о как я быстро могу ходить. А нет, это оказывается меня тросы — нити подняли и перенесли к мужьям и тронам. Шерх принимает меня к себе в объятья, целует глубоко и сладко, улыбается и отдает Молу, который меня сейчас сжимает так, что того и гляди косточки переломает.
— Мы есть власть, и мы есть король! — громко и спокойно произносит Шерх. Он усаживается по середине, с лева от него садится Лехш, а с права усаживается Мол со мной на руках.
— Мол отпусти, у меня вон тоже трон есть, свой, между прочим, ну отпусти — хнычу, вырываюсь. Только если Мол не хочет отпускать он не отпустит.
— Вот обижусь сейчас, я что не королева! У ну пусти, я тоже хочу вся такая деловая сидеть на троне! — это уже я пытаюсь угрожать.
Шерх с Лехшем поворачивают в мою сторону головы и смотрят своими красными глазищами, на их руках когти и местами на лице и теле выступают хитины, Мол тоже смотрит на меня с интересом и да, глаза у него тоже красные.
— Отпусти Мол, пусть видят свою новую королеву, видимо скрыть Настю от наших сородичей уже не получится. Они все всё видели. — говорит Лехш.
— Что видели? — я замираю в руках Мола и смотрю на Шерха.
— Настенька, а скажи, что ты делала у одного из истока нитей? — Ласково спрашивает Лехш. Так ласково, что хочется сбежать и спрятаться.
— Истока? Не знала, что это исток, да я вообще не знаю про истоки. Меня с силой потянуло к ниткам и паутинкам, а там ваше гнездо попросило меня поделится светом, а мне не жалко и я… я… — останавливаюсь на полуслове, так как на меня вдруг сейчас уставилось не меньше сотни пары глаз.
Вокруг нас зависли пауки на нитях, стояли пауки перед троном, на стенах пауки — все было в пауках! Пауки были черные и коричневые, было мало видно белых пауков, и всего пару красно — черных особей. Некоторые были огромного размера, даже больше, чем Шерх, но были и среднего размера и совсем немного было маленьких — видимо это дети или подростки. Стало страшно жуть прям.
А мои мужья, не замечая столь жуткой картины, с интересом смотрели на меня и не улыбались, на миг показалось, что они сейчас начнут нравоучать, и возможно по попе начнут лупить!
— Как ты смогла услышать гнездо, если ты человек? — Шерх спрашивает и рычит на меня.
— Я не знаю, гнездышко попросило а я…
— Гнездышко? — Лехш подскочил с трона, а море из пауков пришло в движение, со всех сторон обрушился шквал слов, шорох, шипение и рычание. — Гнездышко? — опять переспрашивает меня Лехш и начинает громко смеяться.
— Настя ты, по сути, и по природе не можешь прикасаться к нитям жизни, а тем более к истокам, а слышать гнездо не может никто кроме королей, что вливают свою кровь в систему жизни паутины! — Лехш уже не смеется, а зло опять на меня смотрит.
— я…
— Ты! И так осушена, ни энергии в тебе ни сил! Так ты еще отдавала! В итоге ты отдавала свою жизнь, последние искры твоего пламени! Ты могла умереть. Кто тебе разрешил? — Лехш подходит и берет меня за подбородок, всматривается в мои глаза.
— Твои глаза залиты золотом, если бы мы не влили в тебя свою силу, сейчас ты просто растворилась в общей паутине жизни гнезда, и тебя не стало бы с нами! — он больно сжимает подбородок.
Из моих глаз текут слезы, мне больно и обидно. За что он со мной так. Рукой пытаюсь оторвать его руку от своего подбородка.
— Вы разве не видели? — я уже реву со всеми всхлипами и иканиями. — там были разрывы вен гнезда, очень много разрывов. Вы не могли его излечить, сами говорили, что у вас нет лекарей или целителей, а гнездышку нужно было лечение.
— Настенька глупенькая, мы влили силу, и гнездо должно само излечится, а оно эгоистично вытянуло из тебя твой свет, так как ты являешься лакомым кусочком для нас темных! — Шерх спокойно объясняет, в отличии от Лехша он не рычит, но тоже очень злой. — а теперь еще в нитях гуляет и свет, теперь мы тебя не можем спрятать и укрыть, про тебя знают теперь все арахниды, все, даже на других планетах.
Лехш все время, что Шерх говорит пристально смотрит мне в глаза, и я вижу, как они из красных переплавляются в черные и обратно в красные.
— Я не могла не прикоснуться, я…
— Все — рявкает Мол, и отбивает руку Лехша от моего лица. — сделанного не воротишь. — я хочу поблагодарить Мола и зарыться в его объятиях от Шерха и Лехша, смотрю в глаза Молу и отшатываюсь, у него глаза залиты черным. А на лице выступили бивни его монстра.
21
Мы сидели втроем на троне наших предков, троне, что питается нами, в прямом смысле. Планета Арахнидов, главная планета нашей расы, состоит из одного большого существа, поглощавшего кровь, тьму и жизни, и только сильнейший мог удержать его под контролем, наши предки создали нити жизни. Истоки — они удерживали древнее существо, кормили его. Правитель напитывает своей кровью, энергией нити истока. В ответ вся планета
