на меня с недоумением и протестом в глазах.
- Я не буду примерять это при тебе, – ее голос дрогнул, и она попятилась от пакетов в сторону окна. И меня сорвало. Не теряя времени, я подошел к ней и, хватая девчонку за локоть, приблизил свое лицо к ее.
- Лучше сделай это сама, пока я прошу вежливо, – мой голос звучал глубоко и угрожающе-убедительно. Я ощутил, как она напряглась под моей рукой. Да, девочка, учись покорности. Я говорю – ты делаешь и все будет хорошо. И с тобой и со мной. Она медленно отступила, и я уселся в кресло, устроившись поудобнее. Мои глаза не отрывались от нее, ожидая, что она начнет примерку. С каждым ее движением, с каждой сменой одежды, я чувствовал как меня пронизывает током, как меня влечет к ней. Она была красива, и каждая вещь, которую она примеряла, лишь подчеркивала ее красоту. Но главное для меня сейчас было то, что она подчинилась моей воле. Алиса не смотрела на меня, ее взгляд был опущен. Я знал, что она все еще сопротивляется, но также я чувствовал, что моя власть над ней растет. Это было словно игра, в которой я постепенно, но верно двигался к своей победе.
Сидя в кресле, я наблюдал за каждым движением Алисы. Мне нравилась эта неуверенность, это стеснение, когда она старалась повернуться так, чтоб я не увидел ее голую грудь. Но, блядь, видел. Я все видел. И у меня настолько дико стоял, что я с трудом держал себя в руках. Просто у меня сегодня будут гости…я не хочу быть разомлевшим после секса. Я трахну ее потом. Я выебу ее так, что она сегодня будет кричать на весь дом.
Ее красота поражала меня. Естественная, свежая, нежная. Все эти изгибы, черты лица, губы, курносый нос и даже длинные пушистые ресницы. Ее волосы легко падали на плечи при каждом ее движении, добавляя ей особой изящности и женственности. Меня злит мое внутреннее влечение к ней, злит тот факт, что она, даже находясь в таком положении, способна вызвать во мне такие чувства. Я пытался скрыть свое восхищение, сохраняя холодное и равнодушное выражение лица, но внутри меня что-то трепетало при виде ее. Это было противоречие моему образу властного и непоколебимого человека. Я считал себя таким. Я видел себя таким и когда-то я сделал из себя такого, вылепил, сваял.
Я злился на себя за эти чувства, злился за то, что она, стоя передо мной такой уязвимой и прекрасной, могла так воздействовать на меня. И это не просто похоть. Точнее не только она. Это нечто большее. И мне не нравилось то как начинает биться мое сердце в ее присутствии. Не нравилось ощущение какого-то гадского полета вниз при взгляде в ее голубые бездны всегда полные презрения или страха. - Все подошло, – резко проговорил я, пытаясь скрыть свое волнение и восстановить контроль над ситуацией. – мне нравится. Сейчас придет горничная и развесит все в гардеробной. Переоденься в сиреневое платье и иди в холл.
- И что я там буду делать?
- А что ты хочешь делать?
- Не знаю…
- Когда узнаешь скажи мне, ок?
- Я хочу уйти отсюда!
- Реально? – я приподнял одну бровь и посмотрел в ее красивое, идеальное, кукольное личико, - А можно узнать куда?
- Верни мне мой дом и будет куда?
- А ебаря своего бывшего куда денешь вместе с подружкой?
- Выгоню! – сжала кулачки, такая забавная, думает реально я ей поверю. Она ж сопли распустит, простит этого упыря и суку ту тоже простит.
- А мне долг как вернешь?
- Пойду работать?
- Та ладно? Кем? Воспитательницей детского сада? Это ты мне долг к пенсии отдашь?
Молчит, кулаки все еще сжимает, в пол смотрит.
- Считай, что ты работаешь. На меня. В моей постели. Когда решу, что отработала – отпущу. Все. Больше об этом мы не говорим. Можешь оставить то, что выбрала. Я вышел из комнаты, чувствуя, как сердце бьется быстрее обычного. Дергается как-то непривычно и странно. Это чувство влечения, несмотря на все мои попытки подавить его, продолжало тлеть во мне, вызывая борьбу между моим желанием контролировать и неожиданным желанием близости с ней. И не только секса. Чтоб для начала не смотрела на меня как на чудовище. Вечером когда Шага и его люди приехали, я был весь в делах. Шага, здоровенный лысый чеченец, всегда вызывал во мне уважение своей силой и хладнокровием. Мы закрылись в моем кабинете, чтобы обсудить дела. Прежде чем мы уединились, Шага и его люди прошли через гостиную, где в этот момент находилась Алиса и читала книгу. Один из людей Шаги, обратив внимание на Алису, не удержался от свиста, выражая таким образом свое гребаное восхищение. Я сам бросил взгляд на девушку. Волосы упали ей на лицо, плечо чуть оголилось, в разрезе торчит коленка и часть бедра. Тут же захотелось укутать ее в паранджу. Я почувствовал, как во мне вспыхивает ярость. Устремил на ублюдка свой злой взгляд, тот мгновенно понял, что ошибся. Я повернулся к Шаге, сказав на нашем языке: "За такие взгляды на мою женщину в моем доме я могу выколоть глаза." Шага и его люди сразу поняли, что я не шучу. На моем лице не было ни тени улыбки, и мои глаза горели яростью. Они кивнули, показывая, что понимают серьезность моих слов. После этого инцидента мы зашли в кабинет. Я почувствовал, как во мне еще сильнее разгорается огонь страсти, меня буквально испепеляет нахрен. Я не мог позволить кому-то смотреть на нее так, как смотрел тот человек. Она была моей, и только моей. Принадлежала мне. Мы с Шагой начали обсуждать дела, но мои мысли время от времени возвращались к Алисе. Я знал, что мне нужно держать ее подальше от таких взглядов и разговоров. Она была слишком ценной для меня, чтобы быть объектом чьих-то похотливых взглядов. И дело совсем не в каких-то паре сотен что я за нее уплатил. Я давно их отобрал обратно. Дело в том, что я испытывал жажду. Пока что неутолимую. Чем больше я ее пил…тем больше мне ее хотелось. Похоже на наркоту. Пока Шага говорил о своих планах, я кивал и отвечал, но в глубине души я уже понимал, что моя привязанность к девчонке становится все сильнее, и я должен делать
