Даин? – Нолон бросил обвиняющий взгляд на Даина, и я снова почувствовала себя пятнадцатилетней.
Тогда меня притащили к Нолону, потому что я сломала лодыжку, карабкаясь туда, куда не следовало лезть.
– Я командир ее отряда, – ответил Даин, уступая дорогу Нолону, чтобы целитель мог подойти поближе. – Взять Вайолет под свое командование было единственным, что я смог придумать, чтобы обезопасить ее.
– Не очень-то хорошо ты справляешься, да? – Глаза Нолона сузились.
– Сегодня оценивали рукопашный бой, – объяснил Даин. – Имоджен – кадет второго курса – вывихнула плечо Вайолет и сломала ей руку.
– В первый же день? – зарычал Нолон, разрезая кинжалом ткань моей рубашки с короткими рукавами. Ему было уже восемьдесят четыре года, но он до сих пор носил черную одежду и полный комплект оружия в ножнах.
– Еематьбылллаааа у Фенн-Риорсона… одной из сепппара-сеппара-ссепаратисссстов, – медленно объясняла я, пытаясь выговорить слова правильно и раз за разом терпя неудачу. – А я Сорренгейл, тааак что я получччила…
– Не знаю, – проворчал Нолон. – Я никогда не был согласен с тем, чтобы призывать этих детей в квадрант всадников в наказание за грехи их родителей. В этот квадрант должны идти только добровольцы. Только. На то есть множество причин. Большинство кадетов не выживают – эта, я подозреваю, основная. Как бы то ни было, ты точно не должна страдать из-за своей матери. Генерал Сорренгейл спасла Наварру, захватив Великого Предателя.
– Значит, вы не станете ее восстанавливать, правильно? – тихо спросил Даин, чтобы его не было слышно за занавеской. – Я прошу, чтобы целители сделали свою работу и затем дали природе взять свое. Никакой магии. У нее не останется шансов, если она вернется в гипсе или если ей придется защищаться, пока плечо заживает после восстановления. В последний раз это заняло четыре месяца. Это даст возможность вытащить ее из квадранта всадников, пока она еще жива.
– Я не пойду к пппе… – так много сил уходило, чтобы говорить внятно. – Песцм, – попыталась я снова, – песцм.
Вот дерьмо.
– Восстнвименя.
– Я всегда буду тебя восстанавливать, – пообещал Нолон.
– Только. В этот. Раз. – Я концентрировалась на каждом слове. – Если. Другие. Увидят. Что нужно. Восстановление. Все время. Они. Решат. Я слабая.
– Поэтому мы и должны использовать эту возможность, чтобы вытащить тебя! – В голосе Даина нарастала паника, разрывая мне сердце. Он не мог защитить меня от всего. Зрелище того, как я ломаюсь и в конце концов умираю, разрушило бы его. – Уйти отсюда и отправиться прямо в квадрант писцов – твой единственный шанс выжить.
Я уставилась на Даина, тщательно подбирая слова.
– Я. Не. Оставлювсадников. Простотак. Дажемама. Незаставит. Я. Остаюсь. – Я повернула голову, чтобы найти взглядом Нолона. Комната кружилась.
– Исцели меня… но только на этот раз.
– Ты знаешь, что будет очень больно и будет болеть еще пару недель, верно? – спросил Нолон, садясь в кресло рядом с моей кроватью и глядя на мое плечо.
Я кивнула. Это было не первое мое восстановление. Когда ты рожден настолько хрупким, боль от заживления уступает лишь боли от первоначальной травмы. Обычное дело.
– Пожалуйста, Ви, – тихо взмолился Даин. – Пожалуйста, поменяй квадрант. Если не ради себя, то ради меня. Потому что это именно я не вмешался сразу. Я должен был остановить ее. Я понял, что не могу защитить тебя, и…
Жаль, что я не разгадала его план до того, как приняла зелье Винифред. Тогда я могла бы объясниться. В этом нет его вины, но он возьмет на себя ответственность, как всегда. Я сделала глубокий вдох и сказала:
– Этомойвыбор.
– Возвращайся в квадрант, Даин, – приказал Нолон, не поднимая глаз. – Если бы на ее месте была другая первокурсница, ты бы уже ушел.
Взгляд Даина, полный страдания, устремился на меня.
Я настояла:
– Иди. Утромвстретимся.
Я все равно не хотела, чтобы он это видел.
Он смирился с поражением и кивнул, затем повернулся и, не говоря больше ни слова, ушел сквозь проход в занавесках. Я искренне надеялась, что мой сегодняшний выбор не приведет в дальнейшем его, моего лучшего друга, к гибели.
– Готова? – спросил Нолон.
Его руки замерли над моим плечом.
– Зажми в зубах. – Винифред поднесла кожаный ремешок к моему лицу, и я взяла его зубами.
– Ну вот, – пробормотал Нолон, кладя руки мне на плечо.
Его брови сосредоточенно сдвинулись, прежде чем он сделал дугообразное движение ладонями.
Белоснежная боль вспыхнула в моем плече. Мои зубы впились в кожу, и я закричала, поддавшись агонии, которая длилась один удар сердца, потом второй, а потом я потеряла сознание.
* * *
Когда ближе к вечеру я вернулась обратно, казармы были почти заполнены. Моя пульсирующая болью правая рука висела на светло-голубой перевязи, что делало меня еще более заметной мишенью, если это вообще возможно.
Перевязь говорила о слабости. О хрупкости. Говорила об ответственности перед крылом. Если я так легко пострадала на матах, то что произойдет, когда я попаду на спину дракона?
Солнце давно село, но зал освещал мягкий свет магических огней. Другие первокурсницы готовились ко сну. Я улыбнулась девушке, которая прижимала окровавленную тряпку к распухшей губе, и она, поморщившись, улыбнулась в ответ.
Я насчитала три пустых койки в нашем ряду, но это не означало, что владельцы коек мертвы, верно? Они могли быть в квадранте целителей, как я, или в душевых комнатах.
– Ты вернулась!
Рианнон спрыгнула с кровати, уже одетая в спальные шорты и тунику. Она смотрела на меня с улыбкой и облегчением.
– Я здесь, – заверила я ее. – Моей рубашки больше нет, а я здесь.
– Можешь взять новую в центре выдачи завтра.
Она хотела обнять меня, но взглянула на перевязь и отступила на шаг, садясь на край своей койки. Я устроилась на своей, лицом к ней.
– Насколько все плохо?
– В следующие несколько дней будет больно, но со мной все будет в порядке, если не тревожить руку. Я полностью выздоровею еще до того, как мы начнем практиковать вызовы на матах.
Пока у меня было две недели, чтобы понять, как не допустить повторения подобного.
– Я помогу тебе подготовиться, – пообещала Рианнон. – Ты единственный друг, который у меня здесь есть, поэтому я бы предпочла, чтобы ты не погибла, когда все начнется по-настоящему.
Уголок ее рта растянулся в кривой улыбке.
– Изо всех сил постараюсь этого не сделать, – я улыбнулась, превозмогая пульсирующую боль в плече и руке. Лекарство уже давно выветрилось, и мне становилось дико больно. – А я помогу тебе с историей.
Я облокотилась на левую руку, и она скользнула прямо под подушку.
Там что-то лежало.
– Нас будет невозможно остановить, – заявила Рианнон, провожая взглядом Тару, темноволосую пышную девушку из Моррейна, проходившую мимо наших коек.
Я достала маленькую книгу – нет, это был дневник – со сложенной запиской сверху. На записке почерком Миры было написано: «Вайолет».
Я развернула записку одной рукой.
Вайолет,
я задержалась, чтобы прочитать списки, и хвала богам, тебя в них нет. Жаль, что я не могу остаться. Мне нужно вернуться к моему крылу. Но даже если бы я могла, мне все равно не дали бы увидеться с тобой. Я подкупила писца, чтобы он пронес это письмо к тебе на койку. Надеюсь, ты знаешь, как я горжусь тем, что я твоя сестра. Бреннан написал это для меня летом, перед тем как я вступила в квадрант. Это спасло меня, и теперь может спасти тебя. Местами я дополняла эти записи тем, что почерпнула сама, но в основном это его знания. Я уверена, что он хотел бы, чтобы записи были у тебя. Он хотел бы, чтобы ты выжила.
С любовью, Мира
Я проглотила комок в горле и отложила записку в сторону.
– Что это такое? – спросила Рианнон.
– Это моего брата.
Слова едва слышно слетели с моих губ, и я открыла
