преисполненный радужных надежд и грядущих перспектив от встречи с родным человечком, оптимистично направил свои стопы в банк Гринготтс.
Стихи Владарга Д. С.
День с Бродягой
Пустая страница не означает, что внутри Книги нет Зверя. Это означает всего лишь то, что Зверь в свое время был изъят без возврата.
Придя в банк, Сириус с порога озарил холл солнечной улыбкой кинозвезды, с чудом уцелевшими в тюрьме зубами при полном отсутствии личной гигиены и зубной щетки. И это при том, что у Беллатрисы при тех же условиях от зубов остались лишь черные сгнившие пеньки. Наверное, стерлись от частого зубовного скрежета и вечно плохого настроения…
Балерунским пассажем Блэк пропорхнул к ближней стойке и обратился к гоблину, безошибочно назвав его по имени:
— Привет, старина Клайд! Мои счета в порядке? И могу ли я послать некую сумму на счет моего крестника? Вот его номерок…
И бумажку под крючковатый нос гоблина положил. С номером. Гоблин посмотрел, вздохнул, приложил к счету специальный артефакт и, сняв требуемую сумму, переслал её на запрошенный счет, после чего передал Блэку бланк, подтверждающий съем и передачу. Сириус расписался, мурлыкающим голосом любовно зачитал себе под нос адрес Гарри — «ах, моя Тисовая-Четыре — самая лучшая улица в мире!» — отдал гоблину и упорхнул. Клайд машинально шлепнул печать и только после этого задумался, чувствуя, что сделал что-то не то… Но посетителя уже и след простыл.
Пассажиры пригородной электрички с улыбкой смотрели на парня, воркующего над двумя барышнями. Одетый в элегантный костюм от неизвестного дизайнера, имитирующего не то Гуччи, не то Габбану, гладковыбритый, пахнущий дорогим парфюмом, с седыми кудрями, он тем не менее нес нечто бытовое в своем облике — синяк вокруг шишки на лбу, и она, эта шишка, равняла красавчика с простыми обывателями. Во всяком случае, раздражения он не вызывал, девушки и дамы с удовольствием слушали его анекдоты и шуточки, мужчины хоть и ревновали, но тоже слушали и мотали на ус.
Был уже вечер, когда Блэк, наконец, добрался до четвертого дома. Загруженный коробками и пакетами аки мул, он, не имея возможности позвонить, постучал в дверь ногой. Петунья узнала его с полувзгляда, но прежде чем успела возмутиться и захлопнуть дверь, была атакована блэковским обаянием.
— Ту-у-уни! — просиял Сириус, ужом просачиваясь в щель и обкладывая Петунью пакетами и коробами. — Здравствуй, родная! — взял ладонями за щеки и расцеловал, пока она не опомнилась. Вернон и мальчики недоуменно взирали на это безобразие с порога гостиной. Но придраться к хлыщу не получилось, потому что он оказался родственником Джеймса Поттера и крестным отцом Гарри, привез много-много подарков и приехал из мест не столь отдаленных…
Короче, приняли его. Уже через час он сидел за рюмкой коньяка на пару с Верноном, пел с ним песни, Гарри с Дадли строили по гостиной железнодорожный вокзал с депо, дорогами и поездами, а Петунья примеряла шали и платки и дегустировала кремы и духи. Даже собака, и та была одарена нежданным гостем: увидев породистого ретривера, Блэк не растерялся, выкопал из пакета бараний окорок, содрал упаковку и презентовал псу.
Про себя Блэк поведал всё и сразу, честно, без утайки, рассказал о том, как был подставлен предателем, арестован и посажен. Его история не требовала доказательств, они были написаны на его лице, преждевременно постаревшем, виднелись в седых волосах и читались в глубине его замученных синих глаз… И это было тем страшнее, если знать его истинный возраст — всего двадцать восемь лет.
Петунья постелила ему в гостевой комнате, Вернон отволок опьяневшего родственника в приготовленную спальню, раздел и закопал под пуховое одеяло. Вернулся на кухню в состоянии глубокой задумчивости и обратился к жене с невероятной серьезностью:
— Что за тюрьма такая, где двадцатилетние парни превращаются в столетних стариков, усыхая при этом в мумию? На нем же живого места нет — одни кости! Все ребра видны, как рангоут у недостроенного парусника!.. Где его так заморили?
— Азкабан — тюрьма для волшебников, — грустно пояснила Петунья. — Условия содержания в ней ужасны, да, признаю, но ведь и волшебники — это не простые люди, их сторожат не обычные тюремщики, а дементоры, страшные, подавляющие волю и магию существа. Нам с Лили о них рассказывал Северус, когда мы были маленькими и жили по соседству.
— Северус? — переспросил Вернон. — Тот, что ли, мрачный хмырь в гостях у Эвансов?
— Он не хмырь и не мрачный! — бросилась защищать Северуса Петунья. — Он лучший друг Лили и хороший сосед!
— Лучший друг? — зашипел Вернон. — А не по его ли вине Лили погибла, когда он своему шефу на Поттеров донес?
— Ну он! И что? — яростно взвизгнула Петунья. — Ты его не видел в тот момент, ты ничего не знаешь! А мы с дядей Тоби еле вытащили его из депрессии. И это было тем сложнее, что он жить не хотел, всё сразу на него свалилось…
— А что случилось? — забеспокоился Вернон, не обращая внимания на мальчишек, прибежавших на шум и замерших на пороге кухни.
— Ну, сначала он с Лили в школе поссорился, потом мама умерла, а через год погибла Лили, так и не простившая ему оскорбление. Хотя могла бы, лично я ничего такого запредельно оскорбительного в грязной крови не вижу… Ну не проституткой же он её обозвал!
— Так, может, поэтому?! — вцепился в версию Вернон. — Отомстил ей за обиду?
— Нет, Вернон, — покачала головой Петунья. — Он не хотел ей мстить. У него был шок, который потом перешел в кататонический ступор. Ничего не ел, лежал без движения, едва не умер от обезвоживания, в буквальном смысле не хотел жить.
О да… в этом Гарри понимал, слишком ярко представляя себе терзания от гибели подруги, ну всё равно что если бы Мэри Лу умерла! Значит, это Северус мамин друг? Гарри привычно закусил губу, вспоминая печального нахохленного ворона по имени Северус, ох, бедняга… вот почему он такой грустный и вот почему он всё время смотрел на него — он же на маму похож.
Узнав больше, чем следовало, Гарри потянул Дадли за руку и кивком головы призвал за собой. Всё понявший Дадли подчинился, и мальчики на цыпочках ушли к себе, так никем и не замеченные. Супруги же, оставшись наедине, тем временем всласть наругались, потроша друг другу
