в белом понимающе улыбается.
Читаю «Напиши, как приземлишься» и перевожу телефон в авиарежим, не ответив. Меня накрывает волной страха, потому что это все заставляет забывать о том, кто я на самом деле. Я боюсь потерять себя в этой сладкой сказке про чувства. Я боюсь, что передумаю возвращаться домой.
Вне времени, в середине Ничего
Включаю тета волны Steven Halpern на частоте 4 Гц, чтобы погрузиться в почти сон. Обычно на этой частоте люди засыпают, но с практикой можно научиться глубокому расслаблению в бодрствовании. Это естественное измененное состояние сознания. Транс, изученный наукой меньше, чем сон. Мне нужно не просто медитативное состояние, а небольшой выход из «скафандра». В астрономическом времени это займет не более 15 минут, потому что в трансе время может растягиваться и сжиматься. Тело становится тяжелым, дыхание ровное и замедленное, даже лицо «сползает», расслабляются мышцы век. Мысленно проговариваю намерение связаться с кем-то из «своих». Формулировка не важна, слова — лишь условное обозначение, на уровне души есть только волны и частота. Теряю ощущение тела, это тоже обычный феномен транса. Перестаю чувствовать свои границы, габариты и пространство. Растекаюсь во все стороны сознанием. Начинаю настраивать частоту, как на радиоприемнике, жду ощущения подключения, контакта. Если бы Ник узнал, чем я сейчас занимаюсь, убежал бы? Но я же психиатр и знаю, что это не шизофрения. Хотя, если рассказать кому-то из коллег об IC1101, природе души и моей миссии, именно такой диагноз и поставят. Мало кто из них видит дальше черного ящика восприятия. Они забыли о своей истинной природе. И это хорошо, так эксперимент чище, опыт с полным погружением. Как если бы регистрируясь в компьютерной игре, человек забывал, кто он и где, начиная идентифицировать себя с персонажем. В такой позиции относишься к выбору аккуратнее, чем когда помнишь, что можно начать с последнего сохранения. Амнезирование жизни между воплощениями необходимое благо, но чем чаще воплощаешься, тем быстрее начинаешь вспоминать.
Продолжаю настраивать частоту, ответ появляется тонким, едва заметным ощущением «присутствия». В психическом пространстве тихо, потому что на частоте 4 Гц субличности — словно в замедленной съемке, почти замирают. И в этой тишине и пустоте появляется что-то, что не ты. Это не голос, не образ, не галлюцинация. Это присутствие — такая же волна, которую мозгу необходимо расшифровать. Как музыку или цвет. Просто эти волны нельзя услышать или увидеть, но можно ощутить, как музу, вдохновение, нечто великое, бОльшего, чем ты сам.
— Я здесь — касается меня присутствие. Это не слова, а прямое знание. Укутывает радостью. Как объятие самого родного человека, который безусловно любит и принимает.
— Тебе непросто — передает волна. Слеза катится по щеке. Присутствие освобождает от напряжения и страха, наполняя благодарностью. Невесомость и тишина дает передышку от урагана эмоций. На мгновение снова чувствую себя чистой энергией вне рамок, вне скафандра и вне физического времени.
— Ты еще не познала любовь, сценарии меняются, орбиты сойдутся, когда пространство загудит — присутствие передает мне волну информации, которую мозг расшифровывает как образ развилки трех дорог. И образ книг с серой обложкой. Я пытаюсь рассмотреть, но присутствие мягко растворяется. Субличность в одеянии монаха просит остальных соблюдать чистоту до конца полета, чтобы интегрировать опыт в нейронные связи. Я разрешаю сознанию отдохнуть, пока бессознательное продолжает процессы, и погружаюсь в глубокий сон. Открываю глаза, вижу в иллюминаторе огни Еревана. Ночь покрывалом лежит на горах. Аэропорт, машина и красивый город, в котором, кажется, я еще не была ни в одной из своих жизней. Меня чарует атмосфера и аромат. Мы едем в центр, я даже не знаю адреса. Секретарь отдала мне билеты и документы в последний момент, она же организовывала трансфер и проживание.
— Долго ехать? — обращаюсь к водителю, чьего лица не разглядела и имени не услышала.
— Почти на месте — без акцента отвечает голос. Мы выезжаем на красивейшую площадь, окруженную четырьмя полукруглыми зданиями с колоннами. Машина останавливается у одного из них. Marriot? Улыбаюсь знакомым буквам и в груди как шаровая молния вспыхивает образ Ника. Все сжимается. Достаю телефон и быстро набираю «Я в Ереване». Он, наверно, волновался. В ответ прилетает трек, это что-то новое. Rozalia — Ari, я не знаю исполнителя. Послушаю позже. Что он хотел этим сказать?
В номере все стандартно: идеально заправленная кровать, ковровое покрытие, темнота через тюль окна. Заставляю себя принять душ и падаю без сил. Я все еще где-то между мирами. Сейчас моей нервной системе и телу необходимо восстановление. «Ставлю скафандр на зарядку» и ныряю в сон, обрывками мелькает образ развилки, серых глаз, книги, разноцветных потоков света. Как же хорошо иногда вспоминать, что я Амалия, и человек, и душа, и гораздо, гораздо БОЛЬШЕ, чем это. Я — частица мироздания.
18 декабря
Утро вырывает меня из забвения. Сегодня первый день форума, в программе есть интересные лекции. Ну и в целом, я приехала не для того, чтобы спать. Принимаю душ, надеваю черный костюм, убираю рыжую капну волос, на нос — очки, чтобы выглядеть презентабельно. Останавливаюсь, решая, нужно ли подкрасить глаза и губы. Бабочки влюбленности подталкивают к косметичке. Опьяняющее чувство. Теперь из отражения смотрит более уверенная версия меня, но дело не в косметике, а в новых паттернах поведения. Я меняюсь.
Отель забит психиатрами, это заметно по костюмам и выражению лиц. После завтрака иду в конференц зал, беру именной пропуск, занимаю место. Пишу сообщение «уже на лекции» и думаю, надо ли добавлять «с добрым утром» или «скучаю». Перехватает дыхание. Добавляю только приветствие.
К трибуне выходит гладковыбритый мужчина, похожий на «крепкого орешка». Как будто сейчас будет спасть мир. Он энергично сообщает о программе мероприятий на эту неделю, организационных моментах и основных лекторах. Я особенно жду шведского ученого, который исследует трассовые регрессии для доказательства существования жизни между жизнями. Он продолжает работу Майкла Ньютона и Джима Такера, но с еще более научной точки зрения. Обычно такие темы высмеиваются в среде больших и умных профессоров, может это начнет меняться. Многие, кто делал фундаментальные для истории открытия, верили в наличие чего-то большего. Потому что невозможно придумать новое, находясь в рамках шаблонного восприятия.
«Доброе. Я еду в Кемерово с отцом по работе» — что заставило его изменить мнение и ввязаться в семейный бизнес? «Ты сам решил?» — уточняю и убираю телефон до окончания лекции. Если буду отвлекаться, есть шанс, что не разберусь в теме нейролингвистики и
