страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал.
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Группа «Мельница» («Песнь волка», на стихи Марии Семеновой)
После вонючего подземелья, надменной рожи Хорхе и отвратительной процедуры клеймения оказаться одному в светлой, прохладной купальне — поистине райское блаженство. Мерцающая в каменных бортиках чистая вода туманит разум, и первым делом я жадно пью прямо из ванны. Вода неприятно теплая и слегка отдает железом, но мне ли привередничать? В плохие дни случалось хлебать и дерьмо из луж.
Напившись, задерживаю дыхание и окунаю голову целиком. Давно забытое чувство — когда-то оно наполняло меня счастьем. Я с детства любил плавать, а последние семь лет по иронии судьбы прожил у моря, ни разу не ступив в его чистые, прохладные воды.
Дыхания недостает. Поднимаю голову, закрываю глаза и ощущаю, как теплые струйки стекают с лица и затылка на шею, на грудь и спину, лижут горящие огнем ожоги.
Но тут же одергиваю себя: не до баловства. Взгляд цепко ощупывает окно: увы, мне не протиснуться. Здесь я в тюрьме.
Глупец. Рассчитывал на что-то другое?
Продолжаю осматриваться и с удивлением нахожу скрытую в углу уборную. С настоящим сиденьем в виде расширяющейся кверху чаши, полой внутри. Усмехаясь, выдавливаю из себя несколько капель мочи: плоть иссушена до предела.
Лишь потом сдергиваю с бедер подобие доспехов и окровавленные тряпки, целиком погружаюсь в каменную ванну. Прикосновение воды к ожогам и свежим ранам заставляет шипеть от боли; над коленом вьются красные размытые вихри.
Но через несколько мгновений становится хорошо.
Закрываю глаза, желая насладиться ощущениями, но сквозь сомкнутые веки вижу испуганное лицо. А она ничего, эта донна Вельдана. Не красавица, как моя бывшая хозяйка, но по-своему мила. Так забавно хмурит светлые бровки. А этот ее дрожащий голосок! Она всерьез думает, что с таким голосом вызовет у рабов почтительный трепет?
Светло-серые глаза у окна отражали небо и казались голубоватыми. Точно, северянка. И чего ей не сиделось дома? Захотелось безграничной власти над людьми?
Женишок — типичный красавчик-южанин. Смутно припоминаю, что невольно услышанная фамилия Адальяро принадлежит одной из девяти правящих семей. Неужто юнец — сам сенатор?
Впрочем, что мне до того?
Вот только зачем я девчонке? С рабами тут не церемонятся, судя по фразам, брошенным Хорхе. Варианта два: либо хочет заработать с моей помощью деньжат на Арене, либо… купила для личных развлечений.
Содрогнувшись, открываю глаза. Женщины бывают весьма изобретательны в пытках, мне ли не знать. И почему этой донне Вельдане неймется, при женихе-красавчике?
Ловлю себя на том, что недобро ухмыляюсь. Ну-ну, пусть девчонка попробует укротить меня для начала. Посмотрим, насколько ее хватит.
К счастью, мои опасения не оправдались: стол, о котором говорила Изабель, принесли еще до того, как боец закончил мытье. Четверо крепких рабов под надзором Хорхе с трудом втащили массивную конструкцию в мою спальню, а потом и в соседнюю комнатушку.
Стол выглядел пугающе. На плохо выскобленных и грубо сколоченных досках, между которыми светились прорехи, проступали весьма подозрительные бурые пятна. Но особенно жутко выглядели те самые крепежи, которыми жертва — а в том, что на этом столе пытали рабов, я теперь почти не сомневалась — пристегивалась за шею и суставы конечностей к грубой деревянной поверхности.
— Неплохая кроватка, а? — Хорхе хитро подмигнул и насмешливо прищурился, глядя на мое оцепенение при виде чудовищного приспособления. — Хорошо усмиряет строптивых. Для вашего буйного — самое то. Закрепи хорошенько — и делай с ним что хочешь.
— Пожалуйста, уйдите, — не глядя на управляющего, попросила я.
— Как прикажете, госпожа.
Едва размашистые шаги Хорхе стихли за дверью, как в покои, запыхавшись, вбежала Сай.
— Вот, нашла, госпожа!
В руках она держала какие-то тряпки, но увидев стол, замерла на пороге; ее зрачки внезапно расширились от ужаса.
— Успокойся, Сай. Лекарь всего лишь осмотрит нашего бойца, — поспешила заверить я.
— Ох…
— Что это у тебя?
— Одежда, госпожа.
— Ах, да одежда… я и забыла.
— Он… еще не выходил?
— Нет. Сейчас потороплю его, лекарь ждет.
Присутствие Сай странным образом успокаивало и придавало сил. Поэтому я, почти не колеблясь, подошла к двери купальни и громко постучала.
— Понял. Иду, — послышалось из-за двери.
— Одежда на пороге, — громко и отчетливо произнесла я, слегка приоткрыла дверь и бросила тряпье прямо на пол.
Из купальни послышался шумный всплеск, затем тихие шорохи, и вскоре мой новоприобретенный раб показался в дверном проеме.
— Э-э-э… — протянула я, судорожно сглотнув и глядя на его все еще голый торс.
— Не налезла, — он отшвырнул в сторону свернутую в комок тряпицу — должно быть, рубаху.
Взгляд сам собой скользнул вниз: короткие штаны, принесенные Сай, туго обтянули мощные бедра, едва не лопаясь по швам. На светлой ткани повыше левого колена расплывалось кровавое пятно. Услышав странный звук, я посмотрела в лицо раба — Джая, следует запомнить, — и увидела, что его губы искривила насмешливая ухмылка. Я вспыхнула, понимая, что он мог неверно истолковать мой взгляд, и резко отвернулась.
— Сай! Разве ты не могла найти одежду посвободней?
— Простите, госпожа, — Сай затряслась и немедленно рухнула на колени, уткнувшись лбом в пол. — В бараке я нашла только Дея, он и дал свою. Остальные еще не приехали с лесопилки.
— Ладно, — с досадой ответила я, — забудь.
Повернувшись к рабу, попыталась совладать с волнением и указала в сторону маленькой комнаты.
— Прошу тебя пройти туда.
Раб послушно захромал куда велено, а я подняла трясущуюся от испуга Сай с пола и порывисто обняла ее.
— Я вовсе не сержусь на тебя, — шепнула ей на ухо. — Будь умницей и прекрати падать на колени. А теперь ступай-ка к донне Изабель и попроси доктора подняться.
Сай упорхнула. Глубоко вздохнув, я подошла к Джаю ближе. С непроницаемым лицом он смотрел на страшное приспособление, и лишь движение желваков на скулах выдавало его волнение.
— Тебе придется лечь сюда, — как можно мягче сказала я. — Ты сможешь сам?
Не говоря ни слова, он пружинисто взобрался на стол и лег в точности так, как предполагали крепления, разведя в стороны руки и слегка расставив ноги. Серые глаза устремились в потолок, уголок плотно сжатых губ неуловимо дернулся.
— Я… — в горле вдруг стало сухо, — совсем не хочу тебя привязывать, но…
— Лучше привяжите, если хотите остаться живой, — сказал он отчетливо, так и не взглянув на меня. — Не знаю, что вам взбредет в голову, поэтому не поручусь за себя.
— Что? — я ошеломленно приоткрыла рот. — Ты
