стараюсь думать о будущем. Думать, что, когда все это кончится, ранчо будет моим.
— И это все, чего ты хочешь?
— Это все, чего я когда-либо хотел. Поэтому мысль, что у меня это отнимут, если я не выполню поставленное передо мной условие — каким бы нелепым оно ни было, — для меня просто неприемлема. — Одним глотком он допил остатки бурбона.
— Ты считаешь его нелепым? — спросила она.
— Еще бы! — Гаррет поставил стакан на стол. — Меня бесит, что он вмешивается в мою жизнь. Он думает, что если я не женюсь, то никогда не буду счастлив. Мне не нужно говорить тебе, что в жизни есть не только любовь и брак. — Хотя многие думали именно так. Но ранчо и люди, с которыми он работал, были для Гаррета всем.
Налив им еще по порции бурбона, Уилла подняла свой стакан:
— Я выпью за это.
Гаррет с готовностью присоединился к ней.
— И все же, — спросила она, — неужели у тебя не было никогда желания жениться и завести семью?
Гаррет пожал плечами:
— Нельзя сказать, что я против семьи. Но иногда я провожу на работе несколько суток, а потом просто падаю в постель. Не знаю, какая женщина могла бы смириться с такой жизнью. Конечно, я умею расслабляться. Но у меня свой баланс между работой и личной жизнью. Свое расписание. Какая женщина захочет под него подстраиваться? Работа на ранчо — это работа двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю без фиксированных выходных. Вся энергия, которая могла бы пойти на развитие отношений, у меня уходит на ранчо. Люди, животные — все они зависят от меня. Возможно, это не традиционный жизненный идеал, но для меня это так.
Он посмотрел на Уиллу. Маленькая лампочка над плитой отбрасывала золотистый отблеск на левую сторону ее лица. В таком освещении она казалась очень домашней и очень милой — прямо идеал семейной жизни. И Гаррету стало ужасно жаль, что нельзя было совместить эти два идеала.
— Что ж, я уважаю такую позицию, — сказала Уилла. — И именно поэтому наша договоренность работает. Я бы не позволила недооценивать себя, заставляя играть вторую скрипку.
Гаррет уныло кивнул.
Наступило молчание. Уилла смотрела то на окно, то на часы на стене — куда угодно, только не на Гаррета. Он не знал, что она была на кухне, и спустился вниз в одних пижамных брюках. Одного его вида — полуодетого, с взъерошенными волосами, — было бы достаточно, чтобы заставить ее убежать. Она хотела его, но не могла позволить себе в него влюбиться. Он сказал, что никогда не поставит женщину выше работы. Она же дала себе клятву никогда не соглашаться на меньшее.
Гаррет зевнул:
— Ну что ж… пора в кровать.
— Рано в кровать, рано вставать… — пробормотала Уилла, убирая со стола стаканы.
— Точно. За исключением первой части.
Они оба посмотрели на висящие на стене часы. Было уже за полночь.
— В любом случае, — сказала она, — для того чтобы встать, нужно сначала лечь. А для этого нужно подняться наверх. — Эти слова заставили ее подумать о том, что подниматься им придется вместе. Хотя потом она отправится в свою комнату, а он в свою.
— Спокойной ночи, Уилла, — сказал он, когда они остановились между их комнатами.
Но Уилла осталась стоять на месте. Ее ноги просто отказывались двигаться.
Она прислонилась к стене и вздохнула:
— Ты знаешь, я много думала о том дне…
— О каком дне? — спросил Гаррет. — На этой неделе?
— Да. Это было что-то.
Он ухмыльнулся:
— Мне кажется, ты заслуживаешь лучшего, чем быстрого оргазма у сарая.
— Мы договорились больше не допускать физической близости, чтобы ничего не усложнять, — сказала она.
— Да, — подтвердил он.
Она сделала к нему шаг.
— Мне кажется, у нас это… не получается.
— Уилла… — В голосе Гаррета прозвучало предупреждение.
Уилла ничего не сказала. Вместо этого она обвила его шею руками и, притянув к себе, поцеловала. Он подхватил ее на руки и понес в свою спальню. Пинком распахнув дверь комнаты, он опустил ее на кровать. Тонкие шелковые трусики ему совсем не мешали. Он отодвинул их в сторону, наклонился и коснулся ее языком. Она застонала. На мгновение он отступил. Его рука потянулась к прикроватному столику и что-то оттуда достала. Она затаила дыхание и вскрикнула, когда через несколько мгновений он наполнил ее. От неожиданности он замер, но потом она начала двигаться, и он подхватил ее ритм, медленно входя и выходя из нее. Потом его ритм ускорился, сменившись жесткими напористыми толчками. Казалось, они оба обезумели — их руки цеплялись друг за друга, поцелуи стали небрежными, дыхание смешалось — и наконец мощный оргазм сотряс все ее тело, а еще через несколько секунд Гаррет выкрикнул ее имя и, несколько раз содрогнувшись, упал на постель рядом с ней. Когда она повернулась к нему спиной, он обнял ее и прижал к себе.
— Черт возьми, Уилла, — прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы, — это было чудесно. Не знаю, почему мы столько времени отказывали себе в этом.
Она повернулась к нему и, довольно мурлыкая, начала рисовать круги в волосах на его груди.
Резкий звонок телефона заполнил всю комнату. Они отпрянули друг от друга, словно дети, застигнутые врасплох.
Кто бы ни звонил, причина для ночного звонка не могла быть несерьезной.
Гаррет взял с прикроватного столика телефон и нажал кнопку ответа.
Несколько секунд он молча слушал. Уилла смотрела, как менялось его лицо. Губы сжались, в глазах появилось беспокойство.
— Хорошо, сейчас приеду, — сказал Гаррет.
— Кто это был? — спросила Уилла. — Что-то случилось?
— Дилан. Одна из лошадей рожает. Пока все нормально, но в прошлый раз у нее были осложнения. Я должен туда поехать.
— Хочешь, я поеду с тобой?
— Нет, — коротко ответил Гаррет и встал с постели.
Оставшись без его тепла, Уилла надела сброшенную на пол пижаму. Когда она подошла к окну, Гаррет уже спустился вниз. Она видела, как он вывел из гаража квадроцикл и надел шлем. Спать ей уже не хотелось, и она отправилась в душ.
Стоя под теплой водой, Уилла вдруг поняла: случилось то, чего она боялась, — она влюбилась в Гаррета Хардвелла.
Подъезжая к конюшне, Гаррет постарался выбросить из головы все посторонние мысли. Все, что случилось у него с Уиллой. Кому-то могло показаться странным, что он оставил ее, беспокоясь о здоровье лошади. Ни одна женщина с этим бы не смирилась.
У ворот его встретил Дилан.
— Дэйзи уже выехала.
Они не всегда вызывали ветеринара при родах животных, если не было
