Увы, раздражение, нагнетаемое нашими ежедневными встречами, так никуда и не делось. В процессе секса о нем, конечно, не думалось, но как только градус возбуждения падал, мои злые тараканы упрямо лезли наружу. Все чаще возникало желание плясать на нервах Антона, не отвечая на его звонки и обижаясь по мелочам. Его реакция не заставляла себя ждать: он фанатично перезванивал, писал сообщения с просьбой на него не злиться и в сотый раз признавался в любви. Это на время компенсировало мое недовольство: побитое эго, получив очередную сахарную кость, ненадолго затихало. Ровно до этого дня.
— Надоело! — свирепо воткнув вилку в развороченный голубец, я впиваюсь в него глазами. — Больше так не могу.
Взгляд Антона становится устало-растерянным. Последние недели нашего общения дались ему непросто.
— Что случилось?
— Вот это все… — Понизив голос, я обвожу пальцем воздух между нами. — Каждый день одно и то же. Мы занимаемся сексом, едим, а потом ты сбегаешь, оставляя меня разгребать грязную посуду. Не знаю, как лучше выразиться… Я будто перестаю тебя уважать. До тебя я ни разу не была в любовницах, поэтому мне было сложно представить все в деталях… Для того, чтобы полноценно заниматься с мужчиной сексом, нужно им хотя бы чуточку восхищаться. А восхищаться обманщиком сложно. Особенно когда видишь, что его все устраивает и совесть совсем не мучает…
— Ты не права, — устало перебивает Антон. — Она мучает меня каждый день.
— Но если она тебя мучает, почему ты ничего не пытаешься изменить? Мы живем в двадцать первом веке. Люди сейчас постоянно разводятся. С женой тебя все равно мало что связывает.
— Не совсем так, — бормочет Антон, глядя себе на руки. — У нас есть сын. И Вероника меня любит.
— Она тебя любит, не зная, что ты ей изменяешь, — с горькой усмешкой иронизирую я. — То есть ее жизнь — это просто иллюзия.
Антон выглядит подавленным и замкнувшимся в себе, а вот мне отчего-то сложно заткнуться. Слишком много недовольства и недосказанности накопилось, и они требуют выхода.
— Ты делаешь вид, что думаешь о ней и о сыне, но на самом деле ты думаешь лишь о себе. Очень удобно быть там и здесь.
— А если я уйду, — Антон вскидывает глаза. — Ты готова по-настоящему быть со мной?
Такого вопроса я не ожидала, и потому на секунду теряюсь. Всего на секунду, потому что в следующую убежденно произношу:
— Я не хочу и не могу давать тебе никаких гарантий в том, что у нас все получится. Ситуацию со своим браком тебе стоит решить хотя бы для того, чтобы оставаться порядочным человеком.
Внутренний голос саркастично напоминает о том, что у Антона есть и другой способ остаться порядочным человеком: например, закончить заниматься сексом со мной. А второй голосок моментально возражает: мол, а для чего тогда были все эти разговоры о любви и о том, что я самая необыкновенная женщина в его жизни?
Дальнейший разговор не клеится. Чем больше Антон молчит, тем сильнее становится мое желание доказать ему, что он ведет себя как паскуда. Возможно, произошло затмение, или какую-то планету прилично ретроградит.
Наконец, выпроводив его, убитого и раздавленного, я, переполненная праведным гневом и чувством собственной правоты, забираюсь под одеяло. В телефоне меня уже ждет сообщение от Антона.
Мое решение о разводе ударит сразу по двум людям. Мне нужно время подумать.
Так ты говорил две недели назад, — барабаню я по экрану. — С тех пор ничего не изменилось. Давай тогда просто все закончим.
В ответ ничего не приходит.
Отложив телефон на тумбочку, я берусь за книгу. Читать получается с трудом, ибо мысли так или иначе возвращаются к Антону и нашей ситуации. Его можно понять — решение о разводе безусловно принимать не просто. Но… Разве мы все так или иначе не стремимся к лучшей жизни? Разве настоящие чувства не стоят того, чтобы вырваться из рутины?
Промучившись этими вопросами часа так полтора, я снова заглядываю в телефон. По-прежнему пусто. Внутри шевелится что-то липкое, болезненное — то, чего до этого дня я ни разу не чувствовала. По крайней мере, с Антоном.
Весь следующий день от него нет ни звонков, ни сообщений. Это оказывается непривычно. Мне нравилось каждое утро отвечать на вопросы «как настроение» и «как дела», и без этого как-то… пусто.
Напомнив себе, что если уж я неплохо справилась с разрывом девятилетних отношений, то и с окончанием пятимесячных точно как-нибудь справлюсь, я с рвением углубляюсь в работу. Это помогает отвлечься, но только до вечера. Вечером ко мне обычно приходит Антон, а сегодня это время оказалось незанятым.
По-настоящему ломать меня начинает ближе к ночи — говорят, в это время женская голова особенно плохо соображает, уступая место эмоциям. Тупая ноющая боль не оставляет ни на секунду, и я никак не могу найти ей объяснение. Даже доверительно спрашиваю себя: Ксюш, может ты влюбилась? Сканирую тело, с пристрастием анализирую чувства и прихожу к выводу, что нет. В Антона я по-прежнему не влюблена, а корежит меня так сильно, потому что нанесен очередной удар по моему женскому самолюбию. Еще бы. Каждый день говорил, что любит, а потом неожиданно слился.
Убедившись, что сердце защищено, я решаю поступить, как взрослая уверенная женщина, знающая, чего она хочет от жизни. Точнее, от Антона. А нужен мне только секс.
Сняв телефон с зарядки, я печатаю ему сообщение:
Наши отношения перешли изначально заявленную грань, и это было ошибкой. Предлагаю видеться дважды в неделю. Никакой еды, никаких разговоров. Просто секс.
Ответ приходит спустя минут десять.
Привет… Я раз сто пытался написать тебе сам, но всякий раз останавливался. Думал, ты не хочешь меня слышать. Просто заниматься сексом у нас вряд ли получится. Но если хочешь — давай попробуем.
28
На следующий день я уезжаю из офиса пораньше, чтобы встретить службу доставки. Неделю назад заказала себе анатомическое кресло, чтобы больше не мучить спину, сидя с ноутбуком на табуретке.
Бравые парни выгружают в прихожей коробку высотой с человеческий рост и быстро исчезают, оставляя меня озадаченно на нее глазеть. Кое-как допинав ее до гостиной, я предпринимаю попытку разрезать твердый картон, но протыкаю палец металлической скобой, после чего матерясь и скуля от боли, несусь в ванную, чтобы смыть кровь.
Вот что стоило тем кабанам в спецодежде оказать услугу милой девушке и распаковать коробку самим? И что, к примеру, стоило этой милой девушке открыть рот и попросить
