Дворецкий, вынужденный высказаться более определенно, холодно пояснил:
— Мистер Гоуэн уехал в Лондон.
— Вот как? — удивился инспектор, раздраженный на себя за то, что визит, похоже, затягивался. — Когда же он уехал?
Дворецкий, кажется, счел этот допрос в высшей степени неприличным, но, тем не менее, ответил:
— Мистер Гоуэн уехал в Лондон в понедельник вечером.
Инспектор опешил:
— В какое именно время вечером в понедельник он отбыл?
Дворецкий производил впечатление человека, переживающего жестокую внутреннюю борьбу, но ответил он с огромным самообладанием:
— Мистер Гоуэн уехал на поезде в восемь сорок пять вечера из Дамфриса.
Инспектор на секунду задумался. Если это правда, значит, Гоуэн исключается. Но услышанную новость надо, конечно, еще проверить.
— Я думаю, — сказал он, — что мне следует на минутку войти.
Казалось, дворецкий колеблется, но, заметив, что из дома напротив вышли люди, чтобы поглазеть на инспектора и на него самого, он скрепя сердце отступил и позволил Макферсону пройти в уютную, обшитую панелями прихожую.
— Я расследую, — объяснил инспектор, — дело о смерти мистера Кэмпбелла.
Дворецкий молча склонил голову.
— Скажу вам без околичностей, что бедный джентльмен был убит. Это более, нежели просто предположение.
— О! — произнес дворецкий. — Понимаю.
— И, видите ли, сейчас самое важное, — продолжал Макферсон, — собрать всю информацию, какую только возможно, у тех, кто последними видел Кэмпбелла.
— Несомненно.
— И для начала, ну вы понимаете, мы должны знать, кто где был, когда произошло несчастье.
— Разумеется, — согласился дворецкий.
— Нет сомнений, — продолжал наступление инспектор, — Что если бы мистер Гоуэн был дома, он бы с радостью оказал Нам любое содействие, какое только в его силах.
Дворецкий выразил уверенность, что мистер Гоуэн был бы безмерно счастлив так поступить.
Инспектор раскрыл блокнот.
— Ваша фамилия Элкок, не так ли? — начал он.
— Хэ-элкок, — с упреком поправил его дворецкий.
— Ха — э — двойное л?.. — предположил инспектор.
— В написании моего имени нет буквы ха. Первая буква хэ, и только одно л.
— Прошу прощения, — извинился инспектор.
— Ничего страшного, — снисходительно ответил мистер Хэл кок.
— Хорошо. Ну а теперь, мистер Хэлкок — как вы понимаете, это просто формальность, — скажите, в какое время мистер Гоуэн уехал из Керкубри в понедельник вечером? Это очень важно.
— Должно быть, немногим после восьми.
— Кто его повез?
— Хаммонд, шофер.
— Аммонд? — уточнил инспектор.
— Хаммонд, — с нажимом повторил дворецкий. — Его зовут Хальберт Хаммонд — с ха.
— Прошу прощения, — снова извинился инспектор.
— Ничего страшного, — снова ответил мистер Хэлкок. — Возможно, вы захотите поговорить с Хаммондом?
— Одну минуту, — сказал инспектор. — Вы можете мне сказать, видел ли вообще мистер Гоуэн мистера Кэмпбелла в понедельник?
— Затрудняюсь ответить.
— Мистер Гоуэн был в приятельских отношениях с мистером Кэмпбеллом?
— Затрудняюсь ответить.
— Мистер Кэмпбелл приходил в недавнем времени в этот дом?
— Мистер Кэмпбелл никогда не приходил в этот дом, насколько мне известно.
— В самом деле? Гм…
Инспектор не хуже мистера Хэлкока знал, что Гоуэн держался несколько в стороне от остального сообщества художников и редко приглашал кого-нибудь к себе домой. Лишь время от времени у него появлялись партнеры по бриджу. Но пунктуальный Макферсон, во всем следующий букве закона, счел необходимым задать этот вопрос. Он всегда добросовестно выполнял свою работу.
— Я лишь хотел уточнить. Можете вы мне рассказать, что делал мистер Гоуэн в понедельник?
— Мистер Гоуэн, согласно обыкновению, встал в девять часов утра и в половине десятого позавтракал. Затем, как обычно, он уединился в студии. Обедал он в обычное время — около половины второго. После обеда мой хозяин вновь погрузился в творчество. В шестнадцать часов я подал ему чай в библиотеку, — тут дворецкий остановился.
— Так-так, — подбодрил его инспектор.
— После чая, — продолжил дворецкий, уже медленнее, — мистер Гоуэн выехал из дома на своем двухместном автомобиле.
— За рулем находился Хаммонд?
— Нет. Эту машину мистер Гоуэн, как правило, водит сам.
— Да? Хорошо. И куда он поехал?
— Затрудняюсь ответить.
— Ладно. Когда он вернулся?
— Около семи часов вечера.
— И затем?..
— Мистер Гоуэн высказался в том смысле, что решил поехать в город.
— А раньше он об этом ничего не говорил?
— Нет. У мистера Гоуэна есть привычка неожиданно уезжать в город.
— Без предупреждения? Дворецкий кивнул.
— Вам это не показалось странным?
— Конечно, нет.
— Э-э… так. Он поужинал перед отъездом?
— Из слов мистера Гоуэна я понял, что он будет ужинать в поезде.
— В поезде? Вы сказали, он уехал поездом, отправляющимся в восемь сорок пять вечера из Дамфриса?
— Так мне дали понять.
— Как же так? Вообще-то поезд в восемь сорок пять не имеет никакого отношения к Лондону. Он направляется Карлайл и прибывает туда в девять пятьдесят девять, что, согласитесь, для ужина поздновато. Почему бы мистеру Гоуэну было спокойно не поужинать, а затем сесть на поезд в одиннадцать ноль восемь из Дамфриса?
— Затрудняюсь ответить. Мистер Гоуэн не поставил меня в известность. Возможно, у него были какие-то дела в Карлайле.
Инспектор посмотрел в широкое, непроницаемое лицо Хэлкока и заключил:
— Что ж, возможно. Не сказал ли мистер Гоуэн, как долго он будет отсутствовать?
— Мистер Гоуэн упомянул, что, возможно, будет отсутствовать неделю или десять дней.
— Оставил ли он какой-нибудь адрес?
— Он выразил желание, чтобы письма пересылались в его клуб.
— И это клуб…
— «Муштабель», Пикадилли. Инспектор записал адрес и прибавил:
— Со времени отъезда вы не получали вестей от мистера Гоуэна?
Дворецкий удивленно поднял брови:
— Нет, — выдержав паузу, он продолжил, менее холодно: — Мистер Гоуэн не имеет обыкновения писать до тех пор, пока нет необходимости дать какие-либо особые указания.
