— американеры, живут религиозной коммуной, полгода назад прибыли из С-Зоны по программе трудового переселения. Вторая — местная родоплеменная община язычников. Почитают Велеса, поклоняются тотемам Медведя и Рыбы. Если кратко — между американерами и язычниками возникли некритичные трения, разногласия и споры. До прямых конфликтов пока не доходило, но обстановка вскоре может стать напряженной. На местную власть рассчитывать сложно: содержание каждой общины — это в первую очередь преференции и субсидии из столицы. Кроме того, американеры очень крупно вложились в рыбную ферму, поэтому если их отселять, им придется платить компенсации. Наша задача состоит в том, чтобы поучаствовать в жизни обеих общин, оставшись на заставе на два месяца, и по итогу составить доклад с обоснованием необходимости, или отсутствием необходимости, отселения общины американеров. Нам поэтому и кота с собой было брать нежелательно, — бросил Никлас взгляд на Александру.
— Потому что какую-нибудь важную рыбу может сожрать? — с неожиданным интересом предположила Катрин. Баронесса в этот момент наоборот, слегка смутилась, опустив взгляд огромных глаз.
— Нет, потому что нас могут заподозрить в предвзятом отношении к американерам и симпатии к язычникам, раз с нами разумный кот. Это, вообще-то, экземпляры штучные, их ведь не существует почти так же, как и медвежьей кавалерии.
— Медвежьей кавалерии действительно не существует!
— О чем и речь. Ладно, там в отношениях этих двух общин сложно все, меня вчера долго нюансами грузили. Смотрите, кроме американеров и язычников, вот здесь, еще дальше на север, расположено закрытое административно-территориальное племенное образование, в котором живут ведмеди, участвующие в патрулировании лесов вдоль Беломорканала. Вот в такое место мы и направляемся на два месяца.
— Ты сказал, нам необходимо будет собрать фактуру за или против отселения американеров, — поинтересовалась Катрин.
— Да.
— Об отселении язычников речи, как понимаю, не идет?
— Это их родовая земля. Поэтому нет, не идет.
— Мы только втроем на заставу едем?
— Прибудем, осмотримся. Думаю, Павел через три дня приедет следом за нами вместе с Тришкиным и Вяземским. Мейер и Долоховым — по ситуации, как с поместьем барона дела будут. Общая картина ясна? Отлично. Тогда вопросы, предложения?
Несколько минут потратили на обсуждение технических вопросов, потом расплатились за завтрак и направились к выходу. В Медвежьегорск приехали после семи вечера — оставшиеся четыреста километров пути времени заняли прилично, погода не баловала. Никлас высадил всех у ресторана на главной площади, расчищенной от падающего мокрого снега, там и припарковал джи-ваген.
Оставив ключи Катрин, сам Никлас сразу двинулся через дорогу, в сторону здания штаба Медвежьегорского отдела Пограничной стражи. Почти сразу услышала за спиной девичий вскрик; обернулся — выходя из машины, заспанная Александра упала. Баронесса поскользнулась на высоком сугробе, оставшемся после недавней очистки дороги от снега, и съехала по нему прямо под машину. Катрин уже пыталась ей помочь, Горчаков — который после долгой дороги сам выбрался из машины с трудом, просто стоял рядом, облокотившись на капот джи-вагена. Никлас уже знал, что чем дольше инспектор сидит, тем ему тяжелее и больнее потом ходить, поэтому понимал, почему он на помощь не пришел — ему сейчас, без обезболивающего, стоять даже непросто.
Возвращаться Никлас не стал, решив, что и без него справятся. Проходя через сквер площади, ориентируясь на постамент с танком, у здания штаба обернулся еще раз — в этот раз на звонкий девичий смех. Катрин все же достала Александру из-под машины, и сейчас обе смялись над произошедшим; Горчаков уже хромал в сторону входа к ресторану.
В штабе дежурный унтер-офицер без лишних вопросов — похоже, его ждали, проводил Никласа на пятый этаж, к кабинету командира Медвежьегорского отдела. Ротмистр Дмитрия Александрович Бойцов, несмотря на поздний час, оказался на месте, хотя Никлас на это в глубине души не очень рассчитывал.
Стукнул три раза размеренно, услышал ответ-приглашение, толкнул дверь. В кабинете царил полумрак — зеленоватый свет давала только неяркая настольная лампа. Ротмистр сидел, откинувшись в высоком кожаном кресле. Молодой — для командира отряда, не старше тридцати пяти на вид; близко посаженные голубые глаза, короткие соломенного цвета волосы, заметно уставшее выражение лица.
Никлас прошел вперед, щелкнул каблуками.
— Господин ротмистр, корнет граф Бергер, согласно предписанию явился…
Под взглядом едва-едва влажно поблескивающих глаз ротмистра Никлас замолчал. Атмосфера ему не понравилась — вязкая словно: полумрак, еще и воздух тяжелый, заметно спертый — недавно здесь сильно накурено было.
— Корнет граф Никлас Александрович Бергер, — негромко и с очень странной интонацией произнес командир Медвежьегорского отряда Пограничной Стражи, разглядывая гостя. Смотрел ротмистр на Никласа тоже с очень странным выражением. Как будто стараясь скрыть отстраненную брезгливость.
— Скажите, корнет, вы кому-то что-то сильно плохое сделали? Или же вы из московских мажоров, которые любую проблему могут щелчком пальца решить, открыв денежный кран?
Очень неожиданное начало разговора. Никлас вдруг ощутил себя словно в декорациях блеклого и тягучего нуар-фильма. Очень странная ситуация, и он пока вообще не понимал, что происходит. Понятно, что он сюда ехал не как опричник, без метлы на джи-вагене, но неужели такое отношение к вольноопределяющимся вполне обыденность?
Никлас довольно долго молчал, даже не зная, что ответить. Ротмистр Бойцов, наблюдая за его удивлением, только усмехнулся.
— Приказ о вашем назначении пришел прямо из Москвы, я подобное впервые вижу. Вот мне и интересно, почему и зачем вы здесь очутились. Просветите пожалуйста, не сочтите за труд.
— Господин ротмистр. Я примерно понимаю, о чем идет речь, но пока не понимаю, как и в каком тоне продолжать с вами беседу после такого неожиданного начала, — осторожно произнес Никлас.
— Расслабьтесь, корнет. Присаживайтесь, не стесняйтесь, давайте я вам сейчас подробно объясню всю глубину наших глубин.
Никлас подошел ко столу, присел на указанное место. Все еще недоумевая и пока так и не понимая, что вообще происходит и как себя вести. Ротмистр Бойцов между тем открыл карту волости, увеличил масштаб. И заговорил, причем объяснять принялся определенно не с начала «глубины всех глубин», а доводил он информацию фрагментарно, словно изюм из булки выковыривая.
— Вот здесь, здесь, вот здесь, здесь, здесь, это все побережье, вот здесь еще, здесь и здесь, это все сплошь рыбхозяйства. Рыбные фермы. Контролирует производство несколько семей, не буду их называть, в нашей волости они слишком для этого известны. Недавно, волею готовящегося уходить в отставку генерал-губернатора — дедушка старый, ему уже все равно, у нас появилась община американеров, которые сюда приехали жить трудовой коммуной и рыбу выращивать.
