него ящик лимонов – критичный вес.
На следующее утро, 16 сентября, высокое начальство покидает полярную станцию. Новый начальник Буйко почему-то на станции не остался. В трехтомнике он патетически описывает свои впечатления при взлете: «Забилось сердце при мысли о том, что этот пограничный советский аванпост мы еще не освоили. Велики пространства нашей Страны советов!» Ну так осваивал бы. Почему упустил такую прекрасную возможность?
Шмидт и Буйко, вернувшись на мыс Северный, до вечера осматривают там новую, только что построенную полярную станцию; вечером к ней приближается «Челюскин». За два дня он преодолел 200 км. Буйко и Шмидт по льду добираются до него, и пароход отбывает. Что интересно – в сторону Берингова пролива, а отнюдь не в направлении острова Врангеля. Как, почему? Неужели «возможности» не оказалось? А как же оптимизм?
Мыс Северный. О. Ю. Шмидт (четвертый справа) с группой полярников.
Второй справа – Ф. Куканов
Пароход изо всех сил спешит к Берингову проливу, к чистой воде. Но не успевает: 23 сентября, через семь дней после посещения острова Врангеля, «Челюскин» окончательно зажимает льдами.
Брат Леваневского капитан Юзеф
Вернемся ненадолго к другому нашему герою – Сигизмунду Леваневскому. Той же насыщенной событиями осенью, а точнее 11 сентября 1933 г., его семью постигла трагедия – недалеко от Чебоксар в аварии погиб Юзеф Леваневский, его родной брат, капитан польских ВВС. Польский самолет пытался установить мировой рекорд дальности беспосадочного перелета в туристическом классе, он летел из Варшавы в Красноярск, но потерпел крушение в Чувашии. Сигизмунд Александрович узнает об этом с опозданием; 11 сентября – это второй день его перелета из Тикси в Иркутск. Но узнает довольно быстро – про катастрофу польского самолета написали все советские газеты. В Красноярск польский самолет должен был прилететь 12 или 13 сентября. Так, может быть, именно на встречу с братом должен был попасть «советский» Леваневский? Именно поэтому он сорвался с побережья, не дожидаясь «Челюскина»? Я далек от мысли, что Сигизмунд Александрович сам мог решать, покидать ли ему Арктику, а также бесцеремонно отправлять своему формальному начальнику Шмидту телеграмму, что у самолета закончился ресурс и он ждать не может. Разумеется, Леваневский выполнял приказы начальства, причем начальства явно более высокого уровня, чем Шмидт. Если допустить, что Сталину была необходима встреча двух братьев в Сибири, то многие кусочки загадочного пазла складываются. В этом случае становится понятно, почему вдруг скромный инструктор Осоавиахима получает назначение на сверхдальние перелеты, почему ему в подчинение дают опытных пилотов, отчего о нем все лето так активно пишут газеты, – будущего героя активно накачивают медийным ресурсом. Маттерн подвернулся случайно, но оказался очень кстати. Газеты заранее писали, что Леваневский улетит в Красноярск. Так, например, газета «Известия» еще в августе в статье «Советские летчики на ледовой разведке» сообщала: «18 августа тов. Леваневский вылетел к мысу Биллингса. В этом районе зима уже вступила в свои права, и пилоты работают в чрезвычайно тяжелых условиях. Несмотря на сильные заморозки, тов. Леваневский все же предполагает продержаться в этом районе до 25 августа, после чего вернется в Красноярск. Экипаж самолета здоров».
Как видим, газета уже знала, что Леваневский собирается улетать 25 августа, причем именно в Красноярск, а вовсе не планирует ждать «Челюскина» на побережье. И Обручев тоже пишет, что на их посиделках 17 августа Леваневский говорит, что улетит непременно 25-го. Только начальник Леваневского Шмидт оказался не в курсе.
Сигизмунд Леваневский был любимцем Сталина, но никто не знает, как и почему он занял такое положение. До весны 1933 г. он был никому не известным летчиком сомнительного социального происхождения, к тому же с родственниками за границей. Возможно, его первоначальный взлет произошел благодаря брату-рекордсмену? Сталину показалась интересной такая идея – буржуазный польский летчик устанавливает рекорды, а мы на это отвечаем рекордами его знаменитого советского брата? А уж сделать из советского брата героя и знаменитость – вопрос чисто технический. Ведь вряд ли такие совпадения могут быть случайными.
Во избежание лишней конспирологии: поляки летели вдвоем, вместе с капитаном Леваневским в машине был полковник Филиппович. Погиб только Леваневский, Филиппович был легко ранен. Самолет просто попал в облака.
У Сигизмунда Леваневского была непростая судьба. Хотя у кого в те годы она была простой? Тем не менее в автобиографии Леваневский писал: «Отец умер, когда мне было 8 лет. Он был дворником. В 1916 г., окончив три класса уездного училища, я вынужден был бросить учение. Денег не было. Семья – 5 человек. Пошел я работать. Работал на заводе акционерного общества “Рессора”… На заводе меня и захватила Октябрьская революция. Вместе с другими рабочими я поступил в Красную гвардию. Мне было 15 лет… Я был крепкий, рослый и широкоплечий, по виду можно было дать 20». И так далее… Спустя два года, то есть в 17 лет, «рослый и широкоплечий парень» командует полком на Восточном фронте. Про Гайдара все помнят, что он в 16 лет полком командовал, а про Леваневского не очень вспоминают. «Кроме того что меня считали старше моих лет, меня еще принимали за бывшего офицера. Я же никакой военной подготовки не имел». Потом вдруг после должности комполка он оказывается завхозом… Потом попадает в летное училище…
Невероятные виражи биографии. За каждой строчкой таятся загадки. Отец был дворником, и было у него три сына, и все сыновья стали летчиками. Чудеса, конечно, бывают на свете, и сын дворника может стать кем угодно. Но трое пилотов в одной дворницкой семье – это уже перебор. Старший брат, Владислав, начал летать задолго до революции. В 1914 г. попал в тяжелую аварию и оставил авиацию. Второй брат, Юзеф, после революции уехал в Польшу и стал офицером польских ВВС. И сестра у них тоже вышла замуж за польского офицера. Удивительные судьбы у детей дворника!
Есть и другие биографии Сигизмунда, в которых год рождения указан не 1902, а 1897. То есть во время революции ему не 15 лет, а 20. И отец не дворник, а дворянин. И образование у него – юнкерское училище…
Ну ладно, для истории с несчастным «Челюскиным» все это не имеет значения. В конце сентября 1933 г. «Челюскин» зажат льдами, но его судьба еще не вызывает опасений. Даже дрейфует он пока в нужном направлении, в сторону Берингова пролива и чистой воды. Но в Чукотском море в это время есть и другие застрявшие корабли. И на некоторых из них уже начинается натуральное бедствие. Но для
