Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
было объявление войны Америкой». Он: «Ну да, это ведь мы предвидели». С половины одиннадцатого мы у канцлера. Налицо все статс-секретари до Лиеско включительно. Канцлер явно ничего не добился в главной квартире, потому что он опять держится «твердо». Он устраняет вопрос о публичном заявлении формул, которых мы у него требовали. Он сделал для достижения мира все, за что мог взять на себя ответственность, но что ответили ему противники? Ораторы других фракций (кроме независимых, были представлены все фракции) говорили однообразно. На речи Давида и мою — Давид говорил целый час — никто не ответил по существу. Что касается подводной войны, то, казалось, никто не хочет больше считаться ее зачинщиком, положились, дескать, на цифровые указания правительства (Капелле, Гельферих). Все заседание прошло очень уныло.
Заседание продолжалось с половины одиннадцатого ровно до четырех часов. Так как я, кроме скудного завтрака (суррогат кофе, хлеб и искусственный мед), ничего не ел, почти лишился чувств от голода.
После краткого перерыва, который мы использовали для обеда, Эберт и я в 5 часов пришли к Гельфериху, в министерство внутренних дел. Там был собран небольшой круг лиц, с исключением поляков и эльзасцев. Обсуждается, главным образом, постановка пленарного заседания.
Гельферих поднимает вопрос о заявлении «по поводу Эльзаса-Лотарингии, как несомненно немецкой страны». Конечно, такое заявление имело бы смысл лишь при условии присоединения к нему эльзасцев. А мы заявили: «Для нас это имеет смысл лишь при одновременном заявлении, что Эльзас-Лотарингия становится самостоятельным союзным государством». Лица вытягиваются — и дело кончается ничем. Заседание кончается после 8 часов. Главная комиссия. То был день, который принес «нападение Эрцбергера». Для нас, хорошо знавших подвижность Эрцбергера, в этом не было ничего неожиданного. Наши настойчиво повторявшиеся требования указывают на то, что отцом резолюции о мире он не был, но большая заслуга Эрцбергера в том, что он был первым буржуазным депутатом, который решительно и открыто встал, наконец, на точку зрения социал-демократов в вопросе о мире.
«Обращение Матфея»
6 июля 1917 года. Вчерашний день относится к числу самых значительных, какие были пережиты в Главной комиссии за время войны. Эрцбергер присоединился к точке зрения, которую отстаиваем я и мои друзья: мы должны постараться поскорее заключить мир. Когда Эрцбергер делал Главной комиссии свое ошеломляющее признание и предлагал, чтобы рейхстаг декларацией засвидетельствовал перед всем миром, что он отклоняет всякие завоевательные цели и стоит на точке зрения 4 августа 1914 года, я сидел еще в конституционной комиссии. Вследствие бурных прений на этой комиссии я прервал заседание, чтобы выиграть время для переговоров (по поводу заявления 18) и пришел в Главную комиссию в тот момент, когда Эрцбергер окончил свою речь. Мой друг Вендель, который был членом комиссии, вскочил, чтобы уступить мне свое место. Так из борьбы за внутренние дела я сразу попал в сражение по большому вопросу об окончании войны. После несущественных заявлений заседание Главной комиссии было также отложено. В течение дня состоялось совещание представителей социал-демократов, центра, прогрессистов и национал-либералов. Сошлись на том, что надо попытаться провести общую резолюцию о мире.
7 июля 1917 года. Хочу занести следующее [замечание] о вчерашнем междуфракционном заседании. Оно состоялось после обеда, в верхнем этаже, в комнате № 12. Присутствовали: Шпан, Эрцбергер, Мюллер-Фульда, Ференбах, фон Пайер, Мюллер-Мейнинген, Гаусман, Готгейн, Эберт, Давид, Зюдекум, Шейдеман, фон Рихтгофен, доктор Функ, Шифер, Штреземан, фон Калькер. Эрцбергер еще раз говорил о своем предложении: готовность к миру, как 4 августа 1914 года, и никакой иной цели, кроме обороны. Фон Рихтгофен подчеркивает, что обсуждение этого вопроса невозможно без того, чтобы не наступили перемены в составе правительства. Заграница откажется от заключения мира с Бетман-Гольвегом и Циммерманом. Эрцбергер не желает об этом высказываться. Штреземан: «Мы правомочны потребовать и изменений в составе правительства». Зюдекум того же мнения. Готгейн тоже. Эрцбергер характеризует двусмысленное отношение германского правительства к Вильсону, который в конце прошлого года готов был взять на себя активное мирное посредничество. В конце концов Вильсон положительно выбросил Бернсторфа. В дальнейшем фон Пайер, Эрцбергер и фон Рихтгофен говорили об изменениях в составе правительства. Давид требовал, в полном согласии с настроением фракции, ясного заявления, подобно формулированному русским Советом рабочих и солдатских депутатов. Калькер желает, чтобы общая декларация коснулась и Эльзас-Лотарингии. Надо потребовать, чтобы Эльзас-Лотарингия была автономным союзным государством в составе империи.
Штреземан все еще за аннексию Курляндии
Штреземан остается при своей основной концепции о фландрском побережье, Курляндии и т. д. Он отказывается, однако, от соответствующих планов, потому что не верит больше в их осуществление. Впрочем, само собою разумеется, что ни он, ни кто-либо другой — поскольку он не стоит на почве декларации — не может вступить в парламентарное министерство. Теперь действительно существует опасность, что все нейтральные державы объединятся против нас, потому что их принудит к этому подводная война. Декларация, подобная планируемой, кажется ему несвоевременной и даже опасной ввиду русского наступления. Это последнее дало успехи, вызвавшие огромное торжество в Париже. Он хотел бы знать, как социал-демократы смотрят на вопрос: можем ли мы на началах соглашения получить Курляндию? Давид отослал его к нашему стокгольмскому меморандуму. Фон Калькер сказал: мы можем объявлять что хотим, заграница не поверит, если мы не произведем личных перемен в правительстве.
8 июля 1917 года. Вчера с утра до ночи заседания. После обеда межфракционное заседание. Мы сговариваемся об общей декларации и достигаем полного единения по вопросу о ее редакции. Тогда как в предшествующем обсуждении говорилось только о переменах в составе правительства, теперь из этого выросла парламентарная система. Разумеется, я за нее, однако опасаюсь, что немедленное проведение ее со всеми последствиями невозможно. Заседание назначается на воскресенье в 12 часов, потому что национал-либералам нужно время на подготовку своего «падения», если оно вообще возможно в вопросе о целях войны.
9 июля 1917 года. Вчерашний день был снова очень богат событиями. Выяснилось, что представители национал-либералов действовали до сих пор не по поручению фракции, а на собственный страх. Национал-либералы должны принять решение 9 июля. Эрцбергер оказался в состоянии сообщить следующее: военный министр фон Штейн по телефону вызвал Гинденбурга и Людендорфа в Берлин. Их присутствие необходимо-де, «потому что здесь происходят изумительные вещи». Бетман-Гольвег мигом пронюхал об этом. Так как император тоже приехал в Берлин, Гольвег распорядился перехватить его на вокзале и немедленно направился к нему. Тем самым он победил. Он спросил императора, что нужно в Берлине обоим военачальникам; у рейхстага нет разногласий с военной администрацией, что же касается политического расхождения, что это дело
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
