ошибки.
— Вы с папой не совершали таких глупостей. Вы всё делали правильно и развивали клан, вы так старались. А я за один день…
— Всё в порядке. Нет ничего, что нельзя было исправить. Вы всё исправите. Мы всё исправим.
— Ох, мам. — Дочь припала к груди матери. До чего же её поддержка была целительной, бесконечно необходимой. Как воздух, вода, солнце.
— Всё исправится, Ино. Всё будет хорошо.
Наруто говорил также. Едва ли не слово в слово. Всё то же самое. Ино вспомнила это чувство глубокого оптимизма и окрыляющей поддержки. Она вспомнила это чувство, когда тебе говорят: всё будет хорошо. И ты веришь, что всё на самом деле будет хорошо. Сейчас в объятьях мамы она сидела ровно такая же, как там, на постели с Наруто. Вот — она. Ино Яманака. Здесь её любят, ей дорожат. Эта непреклонная, неувядающая, незыблемая любовь была такой чистой, такой непоколебимой. Она, Ино Яманака, может ошибаться сколько угодно, её всё равно не осудят. Её обнимут, скажут «всё будет хорошо» и ничего плохого никогда не случится. Она — под защитой.
— Кому же ты так хотела отомстить, что решилась на такое…
— Любимому. Нет. — Ино осеклась. Любимый — слишком дорогое слово, слишком ценное. Любимый — этот как сокровище, как величайшая драгоценность. Может, она и думала так когда-то, но сейчас, произнеся вслух, её озарило, что это слово — слишком велико, чтобы им разбрасываться, оно слишком весомое, слишком хрупкое. Нельзя его произносить в отношении кого попало. — Не любимому. Человеку, к которому у меня когда-то были чувства.
— Ты говоришь так, потому что он не ответил на твою любовь?
— Нет… Мама, у тебя бывало такое, что ты не знаешь, как сказать о чём-то? Как понять саму себя.
— Конечно, доченька. Все мы люди. Всем нам иногда не хватает слов.
— Я хотела ему отомстить. Напакостить. Показать, как я счастлива и без него. И в итоге оступилась.
— Дочка, это не страшно. Ты ещё молода. Ты ещё найдёшь своего человека и свой путь.
— Что бы сказал папа на это? Он бы, наверное, меня осудил.
— Нет, дочка. Твой папа был замечательным человеком. Он любил тебя так же, как я.
— Я боюсь, он осудил бы меня.
— Ну… он пошёл бы крепко поговорил с Наруто. — Ино тоскливо посмеялась. Сквозь обиду, грусть и разочарование. — Я бы его отговаривала, чтобы он не пошёл и не намылил Саске шею. — Ино снова рассмеялась. До чего же она любила родителей, как же ей здесь было хорошо. — Поругал бы тебя немного. — Кикимо гладила дочь по голове. Она видела, что та оживает, перестаёт тосковать. — Но тебя бы он сейчас обнимал вместе со мной. — До чего же хорошо дома.
— Мне так его не хватает.
— Мне тоже, доченька.
Они молчали какое-то время, утонув в объятьях. Обе были счастливы, для обеих, казалось, разрешились все проблемы, все беды схлынули.
— Нам сегодня столько подарков принесли. — Сказала Кимико.
— Много?
— Да. Я их не вскрывала. Решила дождаться тебя.
— Ясно… Мы не будем их вскрывать, вернём…
— Дочь.
— Что, мама?
— Как же Цунаде-сама вас поженила, если вы были под шафе?
— Да ясно — как. Как она может отказать Наруто?
— Наруто хотел на тебе жениться или у него тоже были какие-то интересы?
— Невеста того человека — его возлюбленная. У нас были общие мотивы.
— Ну вы даёте.
— Мама, он был уже в стельку. Получается, что я воспользовалась им.
— Это плохо, дочка.
— Я знаю.
— Что он тебе сказал? Как отнёсся?
— Как ты. — Ино сказала это бессознательно, не думая. Но она давно чувствовала неуклонное сходство.
— Как это?
— Он меня весь день успокаивал. Вот как ты. Как папа.
— Это хорошо, доченька.
— А я уж и не знаю.
— Что такое?
— Я так с ним поступила. Как гадюка.
— Ты просто ошиблась.
— Да не то слово.
— Вы смогли договориться?
— Да.
— Это хорошо. Мне жаль, что тот человек выбрал не тебя, а другую.
— А мне нет.
— Ты злишься на него, это понятно…
— Нет, не злюсь. Просто сегодня я кое-что поняла.
— Что же?
— Он мне чужой. Абсолютно чужой. Я ничего от него не хочу.
— В тебе говорит обида…
— Нет, я точно это поняла.
— Но ты ведь вчера столько дров наломала из-за него. Что же переменилось?
— Просто…
— Ты можешь не объяснять, дочка. Если ты так говоришь, значит, так оно и есть. Этого достаточно.
— Скажи, мама, если это — твой человек, это же видно сразу, правда? Тебе не нужно к нему привыкать, не нужно ничего в нём разглядывать, не нужно кривляться. Если ты ему нравишься, он тебе нравится — это видно.
— Наверное, Ино.
— И не нужно ничего гадать: нравишься, не нравишься.
— Звучит очень красиво.
— Когда я на него смотрю, я ничего не чувствую от него. Только холод и отстранённость. Он чужой.
— Значит, не твой это человек.
— Да.
— Ты ещё встретишь того, кого сможешь полюбить, кто полюбит тебя.
Мама гладила дочку по голове, нежно обнимая.
— Но праздник был вчера, что надо. Вся деревня праздновала вашу свадьбу. Я тобой даже гордилась.
— Это была его свадьба, мама.
— Почему ты так говоришь?
— Наруто мог бы жениться на ком угодно, хоть на продавце лапши. Всё равно гуляла бы вся деревня. Они его обожают.
Они пили чай и много разговаривали. Сейчас, оглядываясь назад, на все обрушившиеся события, Ино чувствовала себя спокойно. Всё и в самом деле они смогут решить. Со всем разобраться. И на всё найдутся ответы.
В постели Ино много ворочалась. Искала место попрохладней, переворачивала подушку холодной стороной. То вылезала из-под одеяла, то куталась в него. Она вспоминала, как проснулась сегодня утром, но уже без стыда, а наоборот. Она снова и снова возвращала этот момент. Подумалось даже, что не стоило так сразу спрыгивать, но мысль это была, конечно, глупая.
А что если бы она вчера потащила жениться кого-то другого? Пусть бы это был хоть Шикамару, хоть Шино, кто угодно. Успокоили бы они её также потом? Шикамару бы успокоил. Но чего стоит затем взвалить все эти проблемы на себя… Проблемы, которые она создала, и которые будет исправлять Наруто.
А если бы она вдруг проснулась женатой на Саске? Сакура бы точно проломила ей голову. Стало даже жутко, ведь что она, по сути, знала о Саске? Какой он? Теперь, как его жену, он мог бы заставить её быть делать что-то, что ей совсем не по душе. Или что-то, чего она
