в адрес.
– Нет-нет, что вы товарищ старший лейтенант, ничего! – с тупой улыбкой, ответил я.
Спустя некоторое время, к нам заявился и обещанный комиссар Салов. Упитанной комплекции, лет за пятьдесят комиссар, наводил ужас только одним своим голосом. Он расположился на соседнем столике, справа от Богатырёва разложив все свои документы. Вскоре он попросил всех освободить помещение, выгнал даже Богатырёва, и начал свои следственные мероприятия, вызывая по одному на допрос. Первым пошел сам командир. А мы подперли стенку своими телами, томились в ожидании нашей очереди. Облокотившись о плечо Егора, я решил немного вздремнуть. Стоило только мне закрыть глаза, как я тут же начал ощущать на себе чей-то взгляд. Лейтенант Яковлева, сидевшая напротив меня, продолжала скромно так, непринужденно посматривать на меня. А когда я ловил её взгляд, она смущенно улыбалась, и щечки её заметно покрывались румянцем, который ей дико был к лицу. В такие переглядки мы играли не долго, когда дошла очередь до нас.
Повторюсь, допрос проходил в быстром режиме, односложные вопросы, односложные ответы по нашим написанным пояснениям. В тот день комиссар Салов опросил всех, кто был причастен к делу, хоть прямо хоть косвенно, обещая по выходу из кабинета тотальную проверку силами его ведомства. Но это все будет потом.
На следующий день, по внутреннему распорядку мы проследовали в столовую. Сели своей тесной компанией вчетвером с Егором и двумя Михаилами. Напротив, нашего столика, по традиции располагался девичий полк во главе с Варварой. Позади нас сидели офицеры штаба и их приближенные. Сегодня наша столовая больше походила на общественную забегаловку, в которой стоял такой галдеж, что себя трудно услышать было. Все обсуждали случившееся накануне убийство майора Киреева и похищение особо ценных бумаг. И откуда только информация просачивается, непонятно. Немного погодя, после прослушивания очередной версии произошедшего, лейтенант Коркин, вдруг тихим голосом сказал:
– Ребят, мне кажется я догадываюсь кто мог быть замешен в этом деле.
– Кто? – прожевывая корку хлеба, спросил Егор.
– Помните в тот день, Букин должен был с Киреевым и охраной перевести эти документы?
– Ну?
– Ну вот, на аэродроме не было ни его ни Киреева, да и черт знает, где его вообще носило тогда. Скорее всего он причастен к этому делу, хотя бы косвенно.
Осмотревшись вокруг, я спросил:
– Опа, а сейчас то он где?
– Так он же с нами не ест. Он при штабе харчуется.
– Хех, хорошо штабным живется смотрю, на боевые вылеты не надо, ни построений тебе, ни физзарядки, закопался в бумажках и торчишь сутками.
– А ты Мотька не завидуй, бей врага и собирай медали и все у тебя будет! – положив мне руку на плечо, улыбчиво ответил Егор.
– Так! Решил я к Богатырёву сегодня идти, и доложить ему о своих соображениях! – в полголоса, прошептал Миша.
– Будь осторожнее, чтоб тебя по возможности никто не видел, а то мало ли что. – так же в полголоса ответил я.
– Да все будет хорошо, не переживай!
Переживать конечно было за что. Зная, что враг где-то рядом, надо было придерживаться некой конфиденциальности. И мои переживания оказались не беспочвенными. Михаил так и не дошел до полковника Богатырёва. Его тело было найдено вечером того же дня возле взлетной полосы. По заключению полкового врача Кузнецова, смерть наступила в результате удушения тонким ремешком, с характерной фигурной пряжкой, которая отпечаталась на шее у Михаила с правой стороны. Несмотря на это, я начал раскручивать собственное частное расследование. Я лично опрашивал капитана Кузнецова, и тот поделился со мной своими соображениями по этому поводу. Тот сказал, что недавняя смерть майора Киреева была аналогичной. Единственное только у начальника НКВД были следы побоев и перелом нескольких ребер. А в случае с Михаилом, дела обстояли более чем без пыток. Я днями и ночами, у себя в комнате за закрытой дверью, составлял цепочку подозреваемых и методом дедукции, как учил знаменитый Шерлок Холмс, выявлял предполагаемого убийцу. В моей голове не укладывался тот факт, что в тот день в столовой, мы сидели вчетвером за одним столом, и в таком галдеже, кто-либо не мог что-либо услышать. Выходит, преступник среди нас? А кто? Егору я думаю это не надо, Столярчуку тем более. Да и они весь день были со мной рядом. Значит кто-то сидел сзади и подслушал наш разговор. «Но кто, мать его?» – произнес я тихим голосом, приминая докуренную папиросу к пепельнице, – и самый главный вопрос кому это выгодно больше всего? Надо прощупать Ивана на счет этого.
Утром следующего дня, я отправился в штаб на не принужденный разговор с Букиным. Иван сидел у себя за столом и тарабанил пальцами по печатной машинке, набивая очередные распоряжения и приказы полковника Богатырёва. Присев напротив него, я положил руку на его печатную машинку, остановив при этом его работу.
– Здравствуй Иван! Как дела? Что делаешь? -удивленно ответил он:
– Здорово, коли не шутишь! Вот сижу пшено перебираю, что не видно сразу?
– А как ж, видно! Ты мне скажи, ты что это вчера с нами в столовке ни ел, а?
– Потому что я не могу отойти от бумаг своих. Сам же знаешь, что шпион завелся где-то. Тут каждая бумага дорога. Поэтому я и питаюсь тут.
– Ну да! Верю! Ну ладно тогда, бывай! – поднявшись с места, я проследовал к выходу.
– А чего это ты, в следаки заделался? Помогаешь Салову? Тебе то какой резон от этого? – несколько трясущимся и в тоже время грубоватым голосом спросил Иван.
– Нет, это теперь мое личное дело! У меня друга убили, и я хочу знать, какая сука это сделала! И если узнаю, то самосуда не избежать!
– А-а-а, ну тогда удачи, гражданин следователь! – махнув рукой, сказал Иван, и как ни в чем не бывало, принялся дальше долбить пальцами по клавишам машинки.
Выходя из штаба, я так и не добился ничего путного от этого штабного секретаря, и закурив папироску, я решил опросить Варвару. Быть может она, что-нибудь слышала.
Искать ее пришлось долго. Найти удалось только к вечеру, когда она возвращалась с боевого вылета. Там же на аэродроме мы впервые друг с другом заговорили.
– Здравствуйте товарищ лейтенант! – подойдя к ней сзади, поприветствовал я.
– И вам товарищ сержант! – несколько напугано, но с улыбкой ответила она, – вы что-то хотели?
– Да, спросить. Как вылет? Много ли немцев сегодня уничтожили?
– А-а-а, только поэтому… ну разгромили колонну с продовольствием под Кингисеппом, а так ничего. А вы почему не летаете?
– А потому, что мы штурмовики и для нас пока большой работы нет! –
