хочешь, – невозмутимо сказал Флавий. – Продолжим… – Его прервали треск снаружи, проклятие и щелчок хлыста. – Сам я не верю ни в какие Силы, кроме случая. Существуют слепые фрагменты материи, повинующиеся слепым законам; только идиот поверит, что случайность способна столетие за столетием сохранять циклы жизни неизменными. Можно случайно несколько раз выбросить последовательно одно и то же число в костях. Но вечно это делать невозможно, друг мой. Думаю, ты выбросил подряд столько хороших номеров, как ни один человек в мире. Вскоре удача должна тебе отказать. Ты увидишь это в каких-то обстоятельствах. Тогда ты попытаешься убить меня. Так или иначе мы все умрем. Ты, и Викка, и Фрина, и я – умрем все, во ртах у нас будет плесень, а глазницы пустые. – Флавий допил вино и налил себе еще. – Это неизбежно.
Испытывая холодные, ужасные предчувствия, Эодан рявкнул:
– Скажешь еще слова, приносящие неудачу, и я… нет, не убью тебя… но каждое слово будет стоить тебе зуба… Закрой рот!
Флавий элегантно пожал плечами. Фрина закрыла глаза. Под гул и голоса на палубе в каюте наступила тишина.
Наконец Эодан повернулся к жене. Она не смотрела ему в глаза. Когда он взял ее за руку, ее рука безжизненно лежала на его ладони
– Викка, – сказал он. Кимврские слова звучали низко и неуверенно. – Не обращай на него внимания. Мы будем свободны.
– Да, – сказала она. Он едва ее слышал.
– Твое «да» не серьезное, – сказал он. Сердце комом лежало в груди.
Она рваным голосом ответила:
– Сейчас не больше свободы, чем было раньше.
– Маленький Отрик, – сказал Эодан. Он посмотрел на руку жены и вспомнил, как пальцы младенца-сына обвивали его большой палец. Он покачал головой и улыбнулся. – Нет… его мы всегда будем оплакивать… Но было бы хуже, если бы мы позволили ему вырасти избитым римлянами животным. Ты не могла поступить иначе. У нас будут новые дети, некоторые из них умрут от того или этого; так было всегда. Но некоторые останутся жить, Викка.
Она покачала головой, по-прежнему не глядя на наго.
– Я обесчещена.
– Совсем нет! – резко сказал он. – Если бы ты была… – Он посмотрел на Флавия, который поднял брови и улыбнулся. Потом Эодан приблизил губы к уху Викки: – Я не давал ему подлинной клятвы. В Галлии сможем принести его в жертву; это сотрет с тебя все пятно.
– Нет! – воскликнула она, отодвигаясь от него. Ее лицо было полно ужаса.
– Как хочешь, – громко сказал он. – Как хочешь. Но помни: я твой муж. Я должен решать, виновна ли ты. И я говорю: не виновна.
– Оставь меня одну, – взмолилась она. – Оставь меня одну.
Эодан сидел, слушая ее сухие рыдания. Он взвесил в руке меч, думая о том, как использует его. Он никогда не сражался таким оружием: кимврские мечи для того, чтобы рубить, а этот – чтобы колоть.
Фрина подобралась через узкое пространство и коснулась его руки.
– Подожди, – прошептала она. Он увидел беспомощное выражение в ее глазах, словно она смотрит на ребенка, горящего в лихорадке. – Дай ей время, Эодан. Я не знаю, каков ваш кимврский закон – наверно, ваши женщины чисты… то, что произошло, для нее значит больше, чем ты можешь понять.
– Я вообще не понимаю, – сказал он. – Тут какое-то колдовство. Я больше не понимаю ее.
– Жди, Эодан. Только жди.
Он сел в своем углу под низкой крышей и посмотрел на Флавия. Римлянин закрыл глаза и вытянулся. Неужели он действительно может спать?
Но по крайней мере шум кончился. Эодан видел, что Викка уснула, свернувшись, как ребенок. Можно поблагодарить за это Силы. Фрина и он казались слишком уставшими и напряженными, чтобы спать. Но в его голове не было никаких мыслей, она опустела, и время для него перестало двигаться. И когда снова стало шумно и корабль двинулся, для него это стадо сюрпризом. Уже!
Он открыл дверь и выглянул. Матросы отдали концы, в портах показались весла, заскрипели уключины, и Эодан почувствовал под ногами ритмичные удары
Матросы, дрожащие в туниках или только в набедренных повязках, бегали по палубе и делали что-то непонятное. Выглядели они как бандиты, собранные из множества портов Средиземного моря: волосатый памфилиец [Памфилия – в древности прибрежная часть Малой Азии. – Прим. пер.], коричневый ливиец, большеносый фракиец, крупный рыжеволосый галл, еще да или три человека, о которых Эодан мог только догадываться. Капитан Деметрий расхаживал среди них с мечом на поясе и легким хлыстом в руке. Он увидел Эодана и подошел к нему, улыбаясь зубастым ртом в бороде.
– Доброе утро, – сказал он. – Хорошая была ночь с вашей женщиной и вашим мальчиком?
Эодан хмыкнул.
– Сколько до Массилии?
– Дней пять, может, больше, может, меньше. Многое зависит от ветра. Боюсь, он будет против нас. – Деметрий наклонил голову. – А ты откуда? Мне казалось, я всех знаю, пока ты не появился.
Эодан сказал по-кимврски:
– Ты южная свинья!
– А где это? – спросил Деметрий. Но Эодан снова закрыл дверь. После палубы в каюте было душно и дымно. Он подумал, действительно ли он ощущает запах человеческой боли, исходящий из ямы гребцов.
Флавий открыл глаз.
– А ты предвидел, что можешь заболеть от волн? – дружелюбно спросил он.
– Я предвидел, что могу пнуть тебя в ребра, – проворчал Эодан.
Флавий кивком показал на Викку, которая тоже уже проснулась. Она села, уткнувшись подбородком в колени, и вздрогнула.
– Понимаешь, моя дорогая, не стоит ожидать, что меня отпустят, если мы доберемся до Аквитании, – сказал Флавий. – Это значило бы просить у твоего мужа больше, чем просят у бога.
Викка отчаянно взглянула на Эодана. Он лег на матриц рядом с ней.
– Ты ведь поклянешься, что он будет свободен? – со страхом спросида она.
Он горько ответил:
– Ты верна своему владельцу, Викка.
Она с легким всхлипыванием отшатнулась от него.
– Хватит! – резко сказала Фрина. – Мы точно не переживем это путешествие, если будем ссориться друг с другом. – Она внимательно посмотрела на Викку. – Ты выглядишь сильной, – сказала она, – и думаю, ты кое-что знаешь об оружии.
Кимврская девушка молча кивнула.
– В таком случае, – сказала Фрина, – мы с Эоданом больше не можем не спать. Ты поспала, теперь следи за Флавием. Это очень просто. Возьми меч. Держись так, чтобы он не мог до тебя дотянуться. Если он сделает подозрительное движение, зови нас. Если покажется, что он может сбежать, ударь его мечом!
Викка взяла тяжелый меч.
– Только это… да, – сказала она по-кимврски.
Эодан невесело рассмеялся. Он лег на бок лицом к ней. И последнее, что он видел, перед тем как уснуть: она
