Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Уже много времени священные алтари богов стоят сухими. Кровь жертв не омывает их. Разве боги будут мириться с таким отношением к ним?
А как насчет того, что князь взял к себе на службу оруженосцем христианина – сына убитого священника? Приблизил к себе сына изменника родины? Наглого юношу, который не стесняясь, носит христианское имя – Алексей?
Об этом шептались люди по всему городу.
А что же я? Я остался почти в одиночестве. Добрыня вернулся к себе в Великий Новгород: он собирался провести там зиму, а весной явиться обратно с собранной новгородской дружиной – идти на Корсунь.
Оставался воевода Свенельд – храбрый и честный человек, но он явно был недоволен мной и держал сторону верховного жреца. Вообще, к тому времени я заметил, что население Киева делилось на две неравные части по национальному признаку, и это деление точно соответствовало отношению к религии. Большую часть составляли поляне – это были славяне, и они оставались довольно равнодушными к языческой религии. Во всяком случае, к язычеству в том виде, в каком его исповедовал Жеривол со своими жрецами, приведенными Вольдемаром из северных земель. Полянам были по душе бескровные жертвы – сожжение на алтаре душистых трав, зерна. Их взаимоотношения с богами носили куда более мирный и доброжелательный характер, чем то было у русов – второй, менее многочисленной группы населения. Русы были германцами. Если на севере славяне жили вперемешку с финнами, то на юге – с германцами-русами, которые были точно таким же местным населением, только со своими особенностями.
Русы чувствовали себя воинами – суровыми и жестокими. Соответственным было и их отношение к богам. Боги русов любили кровь, любили битвы и презирали любое проявление слабости.
Свенельд был негласным главой киевских русов. Его больше всех прочих возмущал мой запрет на человеческие жертвы – это было неуважение к богам. Мне оставалось только надеяться на то, что Свенельд подождет до весны, а весной мы пойдем в поход на Корсунь. Поход должен закончиться удачей, в нем будет масса возможностей проявить себя храбрыми воинами, не щадящими ни свою, ни чужую жизнь, а что же еще нужно русам?
Долгими зимними ночами я лежал, завернувшись в медвежью шкуру в своем просторном помещении на втором этаже и прислушивался – не послышатся ли осторожные шаги на лестнице, ведущей снизу.
Среди дружинников тоже бродили разные слухи об отступничестве князя Владимира. О том, что он перестал дружить с богами и боги отвернулись от него. Кто знает, на что могут пойти лихие люди?
На всякий случай я держал рядом с собой меч, который точил самолично каждые три дня. Каждую ночь я, следуя обычаю, приглашал к себе в постель одну из наложниц, так что был не один. Вход на лестницу снизу сторожили попеременно Немига и Алексей.
Все меры предосторожности были приняты. Но что толку? На счет своей безопасности у меня не было никаких иллюзий. Если дружинники захотят меня убить, особенных трудностей у них не возникнет.
Впрочем, об опасности я был предупрежден заранее. Это случилось во время медвежьей охоты, когда я на короткое время остался один.
Медвежья охота была самым главным развлечением в зимнее время. Этот вид спорта был настолько же увлекательным, насколько смертельно опасным. Сначала я не понимал этого, и понял лишь когда сам все увидел своими глазами.
Когда люди изобрели огнестрельное оружие, сам принцип охоты изменился. Ружье дало решающее преимущество в руки охотника перед любым зверем. Какой бы мощный и хитрый ни был зверь, наличие ружья всегда дает человеку лишний шанс.
А вот когда ружья нет – это совсем другое дело. Тут человек и зверь в общем-то равны. Человек имеет холодное оружие, но ведь и зверь обладает клыками и когтями, зачастую не уступающими стальному клинку. В этой ситуации исход схватки был всегда непредсказуем. А в случае если схватка медведя и человека была поединком, то опасность для охотника, пожалуй, была даже больше, чем для лесного жителя.
Охотники выстраивались цепью и двигались по лесу, производя сильный шум. Таким образом предполагалось нарушить покой медведя и выгнать его на охотника. Вторым вариантом было заранее разведать берлогу и тогда уж целенаправленно вытащить из нее разъяренного мишку, которому не дали спать. И на выходе из берлоги ждал охотник…
Медведь бросался на человека, а тот должен был принять его на рогатину. Рогатину готовили заранее, она должна была быть очень крепкой и надежной – от этого напрямую зависела жизнь.
Длиной рогатина была примерно в человеческий рост. Ее следовало правильно упереть в землю, так, чтобы вставший на дыбы медведь уперся в деревянные острые «рога». В идеале медведь напарывался грудью на острия «рогов», но это случалось совсем нечасто. Часто случалось другое – зверь упирался в рогатину, и это задерживало его движение на несколько секунд. Этого времени должно было хватить для того, чтобы охотник успел подскочить сбоку и вонзить нож или меч. Желательно в глаз зверю, так как шкура у него толстая и есть риск не пробить ее с первого раза. А раз был только один – при неточном ударе в следующий миг мишка разворачивался и разрывал охотника на части.
Вообще убить надо было с первого удара. Второго шанса охотнику не предоставлялось: раненый медведь еще опаснее просто разъяренного. Хотя уж что может быть опаснее…
Самое сложное в медвежьей охоте – это умение правильно подставить и упереть рогатину. Если она сломается под весом зверя, или треснет, или упадет в сторону – тебе конец. Никакой меч, скорее всего, тебе уже не поможет. Это человека можно убить одним ударом, а медведь гораздо крупнее, и сил у него намного больше.
В Западной Европе для демонстрации смелости и удали проводились рыцарские турниры. На Руси турниров не проводили, зато воины ходили на медвежью охоту. И каждый боярин, каждый князь имел возможность показать свою храбрость.
Каждый, но не я. Один раз мне довелось поехать на охоту, и со стороны, издалека, я видел, как справился с медведем Свенельд. Воевода все сделал правильно, но был уже человеком в возрасте и поэтому слегка замешкался при ударе. Вонзил меч он точно зверю в глаз, но тот успел задеть его лапой по левому плечу. Этого было достаточно, чтобы Свенельд до конца зимы не вставал с постели – столько крови он потерял. А попробуйте остановить кровь из глубокой раны в лесу, если у вас нет перевязочных материалов…
А когда в тот раз возвращались в город, я слегка отстал. Лошадь моя шла медленно, и я решил в одиночестве въехать на курган, чтобы оглядеть окрестности. Свенельда увезли, положив поперек седла, а остальные охотники двинулись гуртом.
Снегу на склоне кургана было наметено немного, и опасности застрять не было. Я исполнил свое намерение и осмотрел чудесный вид, открывающийся на окрестности Киева и Днепр, схваченный льдом.
Каждый раз теперь, когда я оставался один, меня охватывало волнение. Может быть, именно сейчас, именно в эту минуту меня заберут отсюда, из этого мира? Я почувствую слабость, как почувствовал тогда в белорусском лесу возле поселка Белыничи, и упаду… А затем очнусь уже совсем в другом времени. В своем двадцать первом веке. Вот было бы хорошо!
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
