Книга Измена генерала - Ари Дале

Везде она: с кем-то встречается, за рулем, в спортзале…

Сердце пропускает удар.

Я бросаю фотографии на стол и подрываюсь с кресла. Папки падают на пол, но я не смотрю на них. Заметать за собой следы даже не собираюсь. В груди клокочет боль, смешанная с ненавистью. Он выбрал ее!

Нужно уходить! Срочно!

Пересекаю кабинет, поднимаю чемодан за пластиковую ручку и толкаю дверь. Выглядываю. Никого.

Сердце бешено бьется. Я думаю, что надорвусь, когда несу почти неподъемный чемодан в одной руке, при этом передвигаясь на носочках. Постоянно оглядываюсь, но никого не нахожу и, на удивление спокойно, добираюсь до кухни.

У задней двери тоже никого нет, и я спокойно распахиваю ее.

Свежий воздух тут же «ударяет» в лицо, и я закрываю глаза, чтобы дать себе небольшой перерыв. Если я сбегу, дороги назад не будет. Дима просто так это не оставит. Но выбора у меня нет. Воспоминания, как любовница бросается ему на шею и как он выбирает ее, отправляя меня домой, все еще вызывают режущую боль в груди. А ее фотографии… из-за них все тело превращается в сплошную рану.

Делаю глубокий вдох и выхожу. Прямо за нашим задним двором находится небольшой сад, а за ним роща, куда я и направляюсь. И вряд ли Зарина знает о моем «запасном плане».

Поселок, где мы живем, расположен далеко от города, и мужа тут все знают, как и меня. Поэтому я не решаюсь постучать соседям. У меня есть другой вариант. Быстро пересекаю задний двор, сад и нахожу протоптанную дорожку посреди рощи, соединяющую два поселка. Тянуть за собой чемодан, хоть и на колесиках, это еще то испытание, дыхание быстро сбивается, руки горят. Но благо идти недалеко. Полчаса, и я стою напротив мини-ресторанчика, напоминающего деревенский домик, с домашней кухней, в который любят заглядывать жители.

Уютный интерьер с деревянными столиками, диванчиками и стенами в виде бревен с черно-белыми картинами, отправляющимися в прошлое, встречает меня. Но что важнее — посетителей нет. Темноволосая с проседью женщина — хозяйка этого милейшего заведения, выходит из кухни и вытирает руки о черный фартук, оставляя на нем белые следы. По идеи безразмерная форма должна висеть на ней, но, каким-то чудом, сидит на ней словно влитая. Улыбка растягивается на лице женщины, когда она видит меня, и сразу же исчезает.

— Ева, — Анна Петровна бросает взгляд на чемодан, — что-то случилось?

Дыхание перехватывает, взгляд начинает бегать, но я беру себя в руки, хотя сердцебиение утихомирить не удается.

— Да так, моя машина сломалось, — голос больше напоминает писк, и мне приходится прокашляется, — а телефон разрядился. Можно мне от вас позвонить и попросить за мной приехать, чтобы чемодан до дома самой не тащить?

Выдавливаю из себя улыбку.

— Конечно, — Анна Петровка переводит взгляд с меня на чемодан, после чего тянется к карману на фартуке. — Точно все в порядке?

Женщина неуверенно протягивает мне телефон. Я хватаю его так быстро, будто от него зависит моя жизнь. Анна Петровна замирает, а я понимаю, что наделала.

— П-простите, машина посреди дороги осталась, — моя улыбка дрожит, — прямо на повороте. Боюсь, что случится авария.

Анна Петровна неуверенно кивает и показывает на столик у окна, рядом с которым стоит азиатского стиля пухлый торшер.

— Садись, я тебе чай принесу.

— Но… — я не успеваю ничего сказать, как женщина скрывается на кухне, оставляя меня наедине с телефоном.

Просить помощи — это последнее, что мне нужно. Не после того, что Дима сделал с Артемом. Но выбора нет. Самой мне не справиться, поэтому набираю номер, который знаю наизусть.

Не проходит и часа, как дверь кафе распахивается.

Я захожусь кашлем из-за того, что поперхнулась сладким мятным чаем. Слезы наполняют глаза, размывая все перед глазами. Через мгновение чувствую легкие удары по спине, из-за которых мне становится легче.

Понадобилось пару секунд, чтобы отправить чай, в то горло. Дышать все еще тяжело, но, по крайней мере, возможно. Тру кулаками глаза, после чего мир начинает обретать очертания.

— Ева, — дядя Руслан стоит передо мной в военной форме и с фуражкой на голове. Он немного раскраснелся, словно бежал.

— Отвези меня к шейху, пожалуйста.

Глава 11

— Что ты здесь делаешь? — я жмусь к стене возле кровати.

Прозрачная штора, закрывающая балкон, не скрывает человека, находящегося за ней. Он стоит, засунув руки в карманы и смотрит на меня исподлобья. Его взгляд прожигает насквозь. Пугает. Заставляет замереть от страха.

Не думала, что увижу его так скоро. Он, будто призрак, сливается с темнотой, и если бы не был включен свет в лампе, стоящей на прикроватной тумбочке, то я вряд ли заметила его.

А так мой взгляд не может оторваться от Димы.

Он своими черными, демоническими глазами следит за мной. Приковывает меня к стене. Забирает мое дыхание.

Мне должно быть страшно. Должно быть, но…

По телу проносится волна жара, когда ветер в очередной раз приподнимает штору и Дима делает шаг вперед. А потом еще и еще…

Он пересекает комнату и нависает надо мной так быстро, что я даже глазом моргнуть не успеваю. Мир сужается до его глаз, а я… я дрожу. Хочется обхватить себя за плечи, но не могу двигаться. Он пригвоздил меня своим взглядом к стене. Дима будто без слов говорит «только попробуй пошевелиться». Тело его слушается безоговорочно, когда разум мечется. Он не собирается подчиняться человеку, который предал. Он не даст собой управлять.

— Уходи, — единственное, что слетает с губ, прежде чем муж сжимает мое горло.

Не сильно, но ощутимо. Так будто, он хочет показать свою власть надо мной. Хочет доказать, кто главный. Я все еще могу сделать вдох, но чувствую, что любое мое неверное слово или движение, и пальцы кольцом сомкнуться на горле. Сожмутся так, что заберут единственное, что поддерживает во мне жизнь. Поэтому стою с опущенными руками и просто смотрю на Диму. Его лицо осунувшееся, словно он опять не спал несколько дней. Между бровей залегла глубокая складка, губы поджаты. Он смотрит на меня так, будто поймал добычу, за которой охотился ни один день. Выслеживал, искал способ подступиться, а потом напал.

— Что ты хочешь? — хриплю я, не отводя взгляда от мужа, хотя мечтаю о том, чтобы закрыть глаза. Но не могу. Взор размывается. Не могу думать, не могу дышать.