мутное.
— Это угроза? — Ласкин снова потянулся за блокнотом.
— Да. Это угроза. Если материал покажется мне оскорбительным, у вас будут большие проблемы.
— Какие? Возможно, вы прикажете вызвать меня на дуэль, как господина Стеблина? Или отправите гвардейцев атаковать мой дом ночью? Или попытаетесь убить меня, подстроив несчастный случай?
— Узнаете. Всего доброго, — я взглядом указал на дверь.
Не переставая улыбаться, журналист поклонился и вышел. Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Бездна меня возьми… Не ожидал, что это окажется столь утомительно. Надо отдать должное Ласкину — он превосходно манипулирует информацией и может отыскать сенсацию там, где ее и в помине нет.
Посмотрим, как будет выглядеть статья. А сейчас — забыть про это и в гостиницу! Меня ждет Аллочка.
Как только я зашел в номер, навстречу мне грациозно выплыла сексуальная тигрица. Распущенные светлые волосы стекали по плечам и частично прикрывали обнаженную грудь. Черные кружевные трусики и чулки идеально дополняли горячий образ.
Алла жадно осматривала меня блестящими от возбуждения глазами. Будто в предвкушении, прикусила нижнюю губу и томно сказала:
— Я заждалась, ваше сиятельство…
— Я тоже, — сказал я, скидывая пиджак прямо на пол. — Иди сюда. Покажи, насколько сильно ты соскучилась.
17
Хищник в обличье подростка: вся правда об уничтожении рода Боровиных
Прежде всего обращусь к дорогим читателям: публикуя этот материал, я, вероятно, рискую жизнью. Почтенный граф Чернобуров не гнушается угроз. Цитирую: «Если материал покажется мне оскорбительным, у вас будут большие проблемы». Остается только гадать, на что способен человек, чья гвардия напала на спящее поместье Боровиных и сровняла его с землей.
Но долг журналиста велит мне рассказать читателям правду. Под предлогом эксклюзивного интервью меня пригласили в поместье Чернобуровых, где я лично пообщался с юным графом. Ниже — вся правда из первых рук и моего журналистского расследования…
Так начиналась статья, которая должна была занять целую полосу. Ласкин, сукин сын, не написал ни слова лжи, но подавал информацию так, что казалось, будто я — сбрендивший от власти малолетка. Он выставлял меня кровожадным и одновременно испуганным ребенком, который уничтожил чету Боровиных из-за мнимой угрозы.
Показания очевидцев и выживших гвардейцев барона действительно рисовали картину безжалостной бойни. Мол, несчастное поместье утюжили магией и артиллерией, а потом добивали выживших, и только нескольким удалось спастись.
Все было не совсем так. Но это смотря с какой стороны взглянуть и какими словами описать.
Я положил бумаги на стол и спросил:
— Что думаешь?
Константин бросил свой экземпляр поверх моего. Поправил очки-половинки и сказал:
— Отлично написано.
— Нельзя отрицать. Но этот материал создаст нам репутацию головорезов.
Костя задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику стула.
— На опровержение можно не рассчитывать, — сказал он. — Запретить публикацию мы не можем, в суде нам тоже вряд ли что-то светит. В статье только факты! Поданы они неприятно для нас, но все же факты. Ни одного оскорбления, ни одной эмоциональной оценки. Текст написан нейтрально, не считая пары экспрессивных выражений. Все по журналистским канонам. Этот Ласкин чертовски хорош.
— Когда они хотят напечатать статью?
— В большом воскресном номере, через два дня. Попросили завизировать материал до завтра.
— Тяни до последнего, а потом выдай максимум правок. Может, удастся хотя бы заставить их отложить публикацию.
— Сомневаюсь, — покачал головой Константин. — Я слышал, Ласкин одержим своим делом. Он всю ночь просидит над исправлениями, если понадобится.
— Похоже на то, — согласился я. Ведь интервью состоялось только вчера, а объемный материал с комментариями других лиц был готов уже утром.
Костя вздохнул:
— Прости, Георг, это моя вина. Надо было узнать, кого к нам отправят, прежде чем соглашаться.
— Шутишь? Мы попросили прислать лучшего, нам его прислали. Кто же знал, что лучший окажется такой занозой в заднице. Будем действовать в ответ.
Я не предполагал, что атака на Боровиных вызовет такой информационный шквал. Но теперь, когда отгремели пушки, в бой вступили перья. Нам надо было разработать стратегию, обороняться и атаковать, как на обычной войне.
Алла занималась тем, что я ей поручил. Вчера днем, до рандеву в гостинице, девушка успела изучить все опубликованные по нашей теме материалы. Отобрала те, на которые необходимо потребовать опровержение, и обещала, что займется этим сегодня.
Также Аллочка рассказала мне, как публиковать материалы в Сети. Ничего сложного там не было, требовались только мобилет и свободное время. Набирать на маленьком экранчике текст было долго и муторно, но и размер материалов на новостных ресурсах был строго ограничен. Только небольшие заметки.
Я поручил Константину написать и опубликовать несколько таких заметок. Сетью пользовались лишь богатые люди, по большей части дворяне — на них и следовало рассчитывать. Сообщить, что покойный Боровин ограбил наш род в сложные времена, что связался с бандитами-простолюдинами. Нехорошо, конечно, писать гадости об усопшем, но мы ничего не выдумывали. Это были факты, которые перетянут дворянскую аудиторию на нашу сторону.
Колпака я велел передать полиции и лично поговорил с прокурором. Тот пообещал, что на этот раз преступник не отделается каторгой, и его ждет казнь. Я попросил предать дело огласке и судебный процесс по возможности сделать публичным.
Посредника, который передал Колпаку задание от барона, мы заставили дать интервью сразу нескольким газетам. Он все рассказал: начиная от получения баронского приказа и заканчивая тем, как его задержали мои гвардейцы.
Хорошо, что я не сразу казнил этих людей, как изначально собирался. Они пригодились.
Кроме того, я сам дал комментарии нескольким изданиям по телефону, а Костя нашел журналистов, готовых взять у меня полноценное интервью.
Мы собрали небольшую уютную пресс-конференцию у себя в поместье, где я еще раз подробно рассказал, с чего все началось и чем закончилось. Повинился, что атаковал внезапно, но в качестве аргумента привел беспокойство за безопасность семьи.
Все это заняло как раз два дня. К воскресенью, когда должен был выйти большой материал Ласкина, появились статьи в других газетах. Они выставляли нападение на дом Боровиных совсем в ином свете.
Алла, к тому же, добилась публикации двух опровержений, а на одну газетенку подала заявление в суд. Костя разместил заметки в Сети, и судя по отзывам, дворянство встало на нашу сторону. Никому из них не понравилось, что покойный Леонид Семенович расхищал «Красноярский извоз» и тем более что воспользовался услугами Колпака.
Так что, можно считать, отбились. Посмотрим, как ситуация будет развиваться дальше.
Если что, у меня в рукаве был мощный козырь: я устроил дочери Боровина поступление в хороший институт благородных девиц и даже назначил небольшое содержание. Раненым при штурме поместья оплатил лечение, а погибшим устроил бесплатные похороны.
Тот, кто заботится о пострадавших, не может быть негодяем, верно? А я к тому же скромненько молчал об этом и собирался обнародовать только при необходимости. Крепкая дамба на случай если информационный поток вдруг свернет не в ту сторону.
В воскресенье мне позвонил сам Ласкин:
— Слушаю вас, Максим Кириллович, — сказал я, подняв трубку.
— Добрый день, ваше сиятельство. Звоню, чтобы выразить свое восхищение, — судя по голосу, журналист улыбался.
— Благодарю. Чем заслужил?
— Вы отлично подготовились к выходу моей статьи. Сгладили, так сказать, ее эффект.
— А на какой эффект вы рассчитывали? — бесцветно осведомился я.
— Честно говоря, я собирался вас утопить. Мне не нравится, когда аристократы проливают кровь лишь потому, что имеют право. Но должен признать, теперь я иного мнения о вас.
— Вы много на себя берете, уважаемый, — хмыкнул я. — Не вам судить поступки дворян.
— Я никого не сужу, ваше сиятельство. Моя задача — доносить до людей правду. А правда в том, что вы устроили подлое ночное нападение и убили барона вместе с женой. Не так ли?
— Нет, не так. Я защищал семью. Кстати, Максим: хочу пригласить вас на прием в свое поместье.
— Звучит угрожающе, — рассмеялся Ласкин. — В качестве гостя?
— Нет, прием будет для аристократов. В качестве журналиста для освещения мероприятия.
— Вот как. Вынужден отказать, ваше сиятельство, светская хроника — не мой конек. Но в нашей газете есть человек, который с радостью возьмется за дело.
— Буду рад, если отправите его к нам. Прием состоится
