— Макар, ты что сейчас завтрак готовишь — растрепанная, улыбается и я растекаюсь по ней. Домой она поедет. Придумала тоже — О-фи-геть
— Да, бемби, представляешь, как тебе повезло. Садись. Чай, кофе или Макар — играю бровями, настойчиво намекая на последний вариант.
— Нет, об этом даже не думай — сама же по мне глазами скользит и губы облизывает. Да мы оба увязли по самое некуда — у меня зачет и опаздывать никак нельзя. Ждем до вечера хорошо.
Вздыхает и садится за стол. А я горю весь, от того насколько искренно. Читаю ее как открытую книгу. Выдает как есть все. Не скрывает. Не раздает авансы, надеясь что-то получить взамен. Все просто. Не скрывает эмоции. Удивляет. Потому что неожиданно. Жду, что засмущается, отвернется. А здесь не так. Смотрит, а в глазах голод такой же, как у меня. И это п**ц вышка просто.
Держу ее за руку, пока везу в универ. Молчим. Не напрягает. Гармония.
Выходим из машины, целую медленно, не хочу отпускать, но надо.
— В три заберу — целую.
— Хорошо, я пошла — теперь она меня.
— Иди — еще раз.
— Иду — резко отрывается и бежит. Провожаю ее глазами.
— Кто ты? И куда дел Лютого? — подъехал Тим, а следом за ним и Кэд паркуясь рядом.
— Носом чую, как от Гордеевой сексом несет. Решил все таки трофеем воспользоваться Макар?
— Кэд, у тебя зубы лишние. Могу помочь?
— Я в журнале читал, что довольный мужик, добрый мужик. Наврали, похоже? Да Тим, что-то не похож он доброго.
— Кэд, я добрый, иначе бы не предупреждал.
Кэд поднял руки вверх, признавая, что не прав.
— То есть, не поделишься подробностями?
— Нет.
— Все хорошо значит?
— Не то слово.
Переключился на Тима, который все это время в телефоне торчал.
— С кем переписываешься, дай почитать — дергается, пытаясь урвать телефон.
— Кэд, что с тобой? Ты всегда бесячий, а сегодня прям совсем.
— Эй, вы, что такие мутные. Ну с Маком все понятно любовь — морковь. А ты где вчера шлялся? Без меня.
— Аркадий, вы не только бесячий, еще и приставучий. Я же не твоя собственность, где хочу там и шляюсь. Восемнадцать есть, так что отвали.
— Еще раз меня так назовешь… — шипит Кэд.
— Я в курсе, яйца с корнем.
— Аркаш, не кипятись — ржем с Тимом, наблюдая как Кэд, с обиженным видом убивает нас, мысленно с расчлененкой.
— Друзья из вас говно.
— Пошли уже Вольнов, у нас с тобой в отличие от элиты, свободного посещения нет.
— Мак, я так понимаю игра на носу.
— Да, через две недели, так что график плотный.
— Ну что, Аркашка, плакаты будем рисовать — Тим ложит руку на плечо Кэду, которую тот сразу же стряхивает.
— Тебе нечем рисовать будет, оторву руки тебе.
— Ух, злой какой, прям Аркашка-какашка.
У Кэда даже шерсть дыбом встала. Ну а мы что, ржали конечно.
Пока ехал в спорт-клуб, усиленно настраивал себя на тренировку. Потому, что этот матч продуть никак нельзя. На меня надеются. И команде плевать, что у их капитана в голове одна романтика. Я и романтика. А дальше что, подкаблучник. Представил Соню на шпильках, обнаженную. Стоит надо мной, поставив ножку на грудь. Короче продуем, если так дальше продолжится. Проникла в меня. Дышу ей. Хочу что бы и она также. Даже представить боюсь, что будет, если не сложится, не захочет. Потому что я все решил. Мне все понятно про себя, про нее, про нас. Наверно всю жизнь ждал этого, потому и не сомневаюсь. Когда прижал ее к себе, когда доверилась. Ждать не хочу, терпеть. Время тратить, если можно наслаждаться этой близостью.
— Макар, соберись. У тебя второй день черти что в голове творится. Я от кого угодно ожидал, но от тебя никак. Пошел на поле, и чтобы без косяков, иначе вылетишь — тренер орал так, что уши закладывало.
— Я понял, Генадьич, исправлюсь.
— Вали уже, мне слова твои побоку. Похерим матч, выгоню с позором, ни в один клуб не возьмут.
И ведь не шутит. Он мужик серьезный и мстительный. Гоняет нас пять часов без продыху, даже попить не дает. Концентрируюсь усилием воли, иначе фантазии так и ждут ослабления, что бы уплыть в известном направлении. Малышечка моя, все твои дела сделаем, домой увезу. Это одержимость, а как еще назвать то, что сейчас чувствую.
Закончив все темы в клубе, поехал забирать Соню. По дороге заехал в магазин. Что там любят десятилетние мальчишки, помнил что Родион играми увлекается, Соня часто про него рассказывает. Любит очень. Купил ему геймпад, думаю понравится, еще кучу всякой мальчиковой ерунды. Набрал сладостей, фруктов.
Да, это подкуп. Хочу, чтобы Соня улыбалась. Подарки не берет, одежду покупать запрещает. Вчера после кафе гуляли, затащил ее в торговый центр, думал накупим сейчас ей всяких шмоточек, примерять при мне будет. Ага, раскатал губы. Наотрез отказалась, еще и разнос в машине устроила. Кто же знал, что под шкуркой бемби, такая тигрица прячется. Хотя этот контраст дико заводит. Спонтанностью своей. Вот и сейчас стоит, ждет, покладистая а в глазах огонь, когда целую, в меня вливается по телу несется, взрывая обоих.
— Макар значит — придирчивый, взгляд цепкий такой, не смотря на возраст — И чем вы Макар занимаетесь?
— В футбол играю. Интересует?
— Еще бы, только вот нельзя — вздыхает — Болею я. Серьезно.
— Ну, это же ненадолго, операцию сделают, потом вместе в спорт — клуб съездим. С футболистами тебя познакомлю, мяч попинаем.
Вижу, как глазенки загораются.
— А тебе можно верить, не обманешь?
— Можно, слово даю.
— Макар, тебе Соня очень нравится?
— Очень.
— А ты ее не обидишь?
— Я постараюсь, все силы приложу к этому.
— Я тебе что-то скажу, только ты никому — прикладывает ладонь к груди — Клянись.
Делаю так же.
— Клянусь.
— Ее папа обижает, ругает нехорошо. Я защитить хочу, но боюсь. Он такой злой, что я когда вижу, с места двинуться не могу. Только он не знает, что я видел, и мама тоже. Мы с Соней договорились, никому не рассказывать. И ты не говори. Ладно. Я тебя вот что попросить хочу, ты же большой, ты можешь присмотреть за ней.
— Договорились, пока ты здесь, я присмотрю. А потом вместе будем ее защищать, я тебя научу.
— Хорошо, я теперь спокоен. А покажи мне как в это играть, а то я это только в интернете видел.
— Тащи, разбираться будем — возимся с гаджетом, пока Соня с матерью вернутся. На папашу ее зол и это еще мягко сказано. А мать, ну как можно имея двух детей, быть такой инфантильной. Дальше своего носа не видеть.
