избавить тебя от постоянной нужды говорить.
— Н-не надо.
— Тогда говори в меру.
— Х-хорошо.
Пройдя чутка по коридору, я вижу металлическую дверь с надписью «Двести». Я захожу в палату. Двухсотый лежит в открытой крио-камере. В принципе, выглядит ничего так. Всего лишь нос сломан.
— «Эй, братишка» — обращаюсь я к Двухсотому.
— «Дружище…я проиграл» — почти со слезами на глазах отвечает он мне.
— Эй, ты чего? Ты проиграл, но с тобой всё в порядке, ты ж бился с самим этим, как его, Разрыхрытелем.
— Разрушителем!
— Да, да! Разрушителем, вечно забываю кликуху этого козла.
— Неужели ты ничего не боишься, Сто пятый? Ты не помнишь имя самого жёсткого, самого сильного ублюдка на этом турнире. Все прямо под него готовились, считай. И не только в нашей колонии, а везде.
— Хммм, знаешь, браток, а ведь тебе тоже не стоило его бояться.
— В смысле? Почему?
— Как я и сказал, с тобой всё в порядке. Ты жив. А если верить всем россказням про этого Разрыхро-Разрушителя, так там вообще можно умереть от одного удара. Но ведь с тобой всё в порядке.
В этот момент Двухсотый начал смотреть на меня очень внимательно и задумчиво, будто мои слова уже дают «пищу для размышлений».
— «Ты пойми: ты выходил заранее напряжённым, скованным, ты его боялся с самого начала, а он тебя- нет. Поэтому он и выиграл. Не потому что он сильнее, нет, а потому что он смелее и наглее», — говорю дальше я.
— «Ага, ты меня прям сейчас успокоил. Проиграть Разрушителю непобедимому не обидно, знаешь ли, а проиграть Разрушителю, в котором нет ничего особенного, просто он типа наглый, самоуверенный хрен, это уже обидно» — говорит Двухсотый.
— «Тебе не угодишь. Я хочу сказать, что я покажу тебе пример», — говорю я.
— «Какой пример?» — спрашивает Двухсотый.
— «Как не бояться того, кто убедил всех, что его стоит бояться», — овечаю я.
— «Погоди. Нет, нет, нет, не надо с ним драться», — начинает уговаривать меня Двухсотый.
— Почему это не надо?
— Потому что на меня посмотри! Я живое доказательство того, что не стоит с ним биться!
— Живое! Ключевое слово — живое! Ты жив, брат! Насколько я знаю, у тебя сломан всего лишь нос. Для нас, для бойцов, для таких, как мы, это царапина.
— Я не о своём физическом состоянии тебе говорю, дурень, а о том, что я только вот запорол свою свободу! Понимаешь? Свободу! И я не хочу, чтоб ты её запорол. Притворись, что сломал ногу или типа того. Ты уже становишься любимцем публики. Тебе простят, а там глядишь….ну, кто-нибудь да вырубит этого Разрыхрытеля.
— Разрушителя.
— А я как сказал?
Эта шутливая перемена резко заставляет нас с Двухсотым улыбнуться.
— В общем, притворяться я не буду. Я выйду и надеру ему зад, а затем ты выйдешь из этой помойки, ты и другие наши парни.
— Ага, и как же интересно? По истечению срока заключения? Ну да.
— Нет. Намного раньше. Увидишь.
Глава 42
Проходит время, проходят дни, я выступаю на ринге, ломаю носы, ломаю ребра, я никогда не был столь агрессивен, надо сбавить обороты. Я ведь всё равно побеждаю. А Разрушитель всё смотрит из зала, и смотрит, смотрит на мои победы. Я знаю ты боишься, козлина. Не сильно пока что, но боишься, я это чувствую. Ты прошёл через много боёв, я это говорю не по возносящим тебя слухам, я просто это вижу. Твои отточенные движения, твои приёмы, дошедшие до отсебяческого театрального представления как, например, с этим парнем, с которым ты сейчас «дерёшься», а точнее- которого ты вышел просто вырубить на раз. Вот он стоит в стойке, пытающийся показать тебе, что он готов ко всему, но каждый раз эти парни не могут понять, что нельзя быть готовым к импровизации, а я могу, ха-ха, я могу, и ты это почувствуешь. Тогда твой лёгкий мандраж превратится в панику, Разрыхрытель, ой, прости, Разрушитель. Ну так вот, этот парень с планеты Богачо весь такой прям супер техничный, а ты ну как всегда ходишь такой вальяжный весь из себя, типа спокойный. А он со своим мандражом и показывает будто, мол, «вот, вот, я сейчас попытаюсь нанести удар справа, а ты, о, великий, возьми заблокируй его и отправь в нокаут меня по-быстрому, только очень по-быстрому и не больно, хорошо?». Вот он и наносит этот удар справа, который ты, понятное дело, останавливаешь и, понятное дело, наносишь удар своей правой рукой, которую твой визави даже блокировать, видимо, боится. Наш гость и Богачо падает. Но я не упаду, Разрушитель, я не упаду, и тебя это очень напугает.
Глава 43
Я спускаюсь с ринга после очередной победы. Как- то легко всё даётся. Я бы даже сказал слишком легко. И тут стоит в толпе она, плутовка из бойцовского бизнеса, я конкретно не знаю, чем она занимается, но это самая настоящая бизнес-леди, хищница Энн. Я подхожу к ней, чтобы поговорить.
— «Поздравляю с победой» — говорит она.
— «Спасибо и спасибо ещё раз, что помогла с охранником в лазарет» — говорю я.
— «Я бы предпочла другое спасибо» — хитро улыбаясь, говорит Энн.
— Что? Ах, точно. Всё было ради того, чтобы я выступил за вашу грёбаную тюрячку.
— А ты как думал?
— Я думал у нас взаимопонимание.
— Оно у нас будет, милый, ровно через пару минут, может раньше. Только дай мне сказать.
— Говори, конечно.
— Ты ведь помнишь, как я сказала, что колония Банара выполнит любое твоё условие в случае победы?….от имени колонии Банара, разумеется.
— Конечно, Энн, я это помню.
— Ну так вот, ты видел, как благодаря мне, ты попал к своему другу в лазарет? Там сработало не только моё искусство убеждать охранников на дверях, но и сила колонии Банара. Мы имеем большой авторитет в этой галактике. Другой человек, если бы подошёл к этому охраннику, вряд ли имел бы успех в этих «переговорах», просто потому что не представлял бы Банару.
— Что ж это за потаённое лидерство такое?
— Дослушай меня, дорогой. Мы можем сделать так, что исполнится не только твоё желание в случае победы за нас, но и желание твоих здешних друзей, твоего лежащего в лазарете друга, а я вижу, что он тебе, как брат.
— Это что- то вообще нереальное.
— Нереальное? Ха, смотри….
Энн идёт в сторону ринга к первому ряду сидящих зрителей, где сидит и наблюдает затурниром начальник Флор. В это время ведущий
