делать, копье?
Жесткий, как верблюжья шерсть, голос с гуттуральным кхэканием произнес заклинание «Истечение адской бездны»: «Warrom – StiBeTTChePhMeShihSS», погрузивший Сергея в омут беспамятства, вынырнув из которого – обновленный и злой, – он теперь точно знал, что ему надо делать…
Дождавшись, когда преследователь выйдет из перелеска на плато между отрогами Узан-Крана и хребтом Абдуга, Скворцов под конвоем вывел Дашу ему навстречу.
В рослом охотнике с зеленой банданой на голове он узнал Рустема Валиева, активиста татарского Меджлиса, приятеля Капранова по совместным охотам. От мужчины пахло кожей автомобильных сидений, смазкой вчерашней проститутки, коньячным перегаром, бараньими шашлыками, тандырными лепешками и кальяном.
На металлической цепи Валиев вел белого в рыжих пятнах «азиата». Неведомым способом Сергей знал не только имя этого человека, но даже кличку его собаки, хотя в реальной жизни никогда Валиева не встречал и ничего не читал о нем в прессе.
При виде вышедшей из перелеска пары Валиев сбросил с плеча винчестер. Волкодав встал на цепи в дыбки, высотой превысив хозяина, и зашелся в гулком лае.
– Эй, там, стоять! – крикнул охотник.
– И вам не хворать, – отозвался Сергей с «пожилым» егерским кашлем.
– Бросай ружье!
– Это еще почему?
– Бросай, говорю! Мы ищем бежавших преступников. Бросай или собаку спущу!
Кобель рвался с цепи, винчестер в руке Валиева ходил из стороны в сторону.
Скворцов прислонил ружье к чахлому кустику, обиженно закричал.
– Какой я тебе преступник! Ты на мою форму глянь, удостоверение посмотри! Я егерь, а ты кто таков?
– Если егерь, покажи документы.
– На, вот, смотри, – Скворцов вынул из нагрудного кармана удостоверение и кинул перед собой. Валиев взял рычащего пса за ошейник, поднял удостоверение.
– «Скороходченко Михаил Матвеевич, егерь», – прочитал он. – Что-то ты не очень похож на свою фотографию…
«Егерь» потрогал набрякшее гематомами лицо.
– Я теперь на черта похож… Вы черных археологов ищете, я сам за ними сутки уже гоняюсь. Вот эту мадаму задержал, а подельник ее сбежал. Это он меня так отделал. Ушел, паршивец, будь он неладен!
Валиев недоверчиво перевел взгляд с «егеря» на девушку.
– А ну, погоди… – поднес он рацию ко рту. – Леня, прием.
– Прием, – прошипела рация.
– Я тут егеря вашего встретил, фамилия Скороходченко… да… сейчас дам…
Валиев протянул рацию.
– Матвеич, ты? – раздался в трубке голос главного лесничего.
– Так точно, Леонид Станиславович! – отрапортовал Скворцов.
– Почему на связь не выходил?
– Батарея села…
– Нарушители где?
– Я за ними до сумерек шел, пришлось в лесу заночевать. С утра девицу удалось задержать, веду ее на заставу…
– Взял деваху-то? Молодцом. А у нас тут такой кипиш! Милиции понаехало, на Голом шпиле куча трупов, вывозить нечем…
– Понял. Мои действия?
– Веди задержанную на заставу, там штаб организовали…
– Слушаюсь.
– Отбой.
Сергей вернул Валиеву рацию.
– Убедились теперь, Рустем Мустафаевич?
– Ты меня откуда знаешь?
– А вы у меня на заставе с Виктор Викторовичем бывали, да, видать, меня не помните, сильно были подшофе.
– Тебя сейчас мать родная не узнает, – усмехнулся Валиев, возвращая «егерю» удостоверение. – Как считаешь, куда он пошел?
– На Абдугу, тут другой дороги нет. – Скворцов за ремень поднял с земли «Зауэр». – Поймайте этого паршивца. Удачи вам.
– Не уйдет, бывай.
Валиев набросил винчестер на плечо, потащил прочь пса. Волкодав веретенообразно встряхнулся, разметав ошметки пенной слюны, взбитой во рту артиллерийским лаем, и потрусил на цепи за хозяином.
Еле слышно – щелк… щелк… – это Скворцов взвел курки и вскинул ружье к плечу, целясь уходящему охотнику в спину. Шутник!
…гром выстрела перевернул долину – охотник рухнул, пес шарахнулся, обнюхал неподвижного хозяина, взорвался лаем навстречу подходящему чужаку…
Скворцов на вытянутой руке вставил дуло в бешено грызанувшую пасть.
!!!Бханг-чхуанг!!! – громогласно чихнуло ружье.
Пронзительный визг раненой собаки ветвистой молнией расколол синь небес – у азиата была отстрелена нижняя челюсть, кровь била струей.
…И-и-И-и-и-и-И-и-и-и-иИИИИИИИИИИиииииииииииии…
Даша зажала уши в ознобе, огромными глазами следя за происходящим зверством..
Раненый азиат рвался на цепи, норовя дать деру от страшного незнакомца, неспешно перезаряжающего ружье, – мощный зверь тянул так, что мертвый его хозяин проехал по дерну около метра…
Истошный визг всверливался в череп, током пронзал душу.
… И-и-и-и-и-и-и-и- А! – А! – А! – и-и-иИИИИИИИИИИИИИИИАв-ав-ав-ав…
Глухо – сквозь наушники ладоней – грохнул выстрел.
Когда Даша усилием лицевых мышц разжмурила веки, азиат лежал на боку, с купированной морды в сухую землю стекал бордовый кисель.
Скворцов обыскивал убитого охотника.
– Налегке шел, ни харчей, ни курева, – выругался он, отхлебывая воды из чужой фляги. Слил себе в руку, умылся и утер лицо пучком сухой травы, протянул флягу через плечо. – На, попей.
Фантомный визг собаки все еще перекатывался над притихшей, колеблющей пучками белесого ковыля, шалфея, репейника и крапивы долиной. Даша машинально приняла тяжесть фляжки в руку, пить она не могла. Голова кружилась на скользкой грани потери сознания.
Скворцов вынул валиевский бумажник, пересчитал банкноты, спрятал деньги в карман, нащупал в штанах убитого связку ключей на черном брелоке с рельефной буквой «W», в бушлате обнаружил плоскую флягу с коньяком, встал, принялся мочиться тут же, рядом.
Камуфляжная спина Валиева, кучно продырявленная между лопаток, напитывалась изнутри кровью. Ветер лохматил белую с рыжими пятнами шерсть на собаке.
Даша шептала с остекленелыми глазами: «Ты даун, Скворцов, даун…»
Он заправлялся, подрыгивая тазом.
Надувая жилы на горле, она закричала – в этот плывущий зной, в эту спину с капюшоном ветровки, в пропотевший затылок, передавленный засаленной кромкой егерского кепи.
– Он УХОДИ-И-ИЛ!!! Пусть бы себе шел! Зачем было стрелять – в спину?!
Скворцов повернулся – она осеклась.
В размазанной мороси собачьей крови он был как в гриме спецназа. На месте глазниц синели круглые вздутия – такие оставались у деда после банок, вскрытые наискось ланцетом, чтобы выпустить дурную кровь…
Он вообще не был сейчас похож на человека.
Сквозь человечье лицо проступила – бугрясь шишками и гематомами, – харя потустороннего существа, сквозящего в рыжем кустарнике осенней щетины карстовыми полостями ноздрей, щерящего в оскале известняковые камни зубов…
«Кто это? – прошелестело в голове у окоченевшей Даши. – Это не Скворцов…»
В щели распухших глаз – темно-янтарными зрачками, – вглядывался в нее пришелец из иных миров – такой же дремучий и свирепый, как эти первобытные, медведями залегшие в спячку крымские горы…
– Фамилия!
– Ча-ча-чья фа-фа-милия?
– Твоя фамилия!
– Жу-жукова… зачем тебе? Перестань меня пу-пу-угать, пож-жал-л-л…
У Скворцов цвет даже глаз поменялся, стал темно-янтарным с багровой поволокой лютости.
– Отвечай быстро, боец Жукова, ты за кого? За меня или за этих тварей, которые гоняются, чтобы нас поубивать?!
Даша хватала ртом воздух, она никак не могла продохнуть пробку в бронхах.
– Я за тебя… – тряскими
