Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
воздухе.
В ходе всех моих подсчётов дней и часов, шагов и метров, при всём стремлении добраться домой так скоро, как это возможно, мне и в голову не приходило, что никаких похорон, на которые я рискую опоздать, не будет вовсе.
Лежавшая на боку белая королева скатилась со стола и упала на пол с грохотом разорвавшейся гранаты.
Была середина дня. Или середина ночи. Или середина ничего. Мой мир померк, границы сделались несущественными. Конечности задрожали, как будто меня ударило молнией. Я выскользнула из хватки Дэвида и упала на колени на фарфоровые плитки.
Я ослепла.
Десять
По-китайски «понедельник» будет «ксинг ки юй» – «первый день недели». Вторник – «ксин ки ер», «второй день недели», и так далее. Но воскресенье – не «седьмой день недели», а день «тян». У слова «тян» есть два значения. Это и «небосвод», и «небеса». Так что воскресенье – небесный день.
Отец ушёл на рассвете с несколькими листами бумаги и тонкой кисточкой в кармане куртки.
– Ждите меня. Я вернусь к полудню. В двенадцать тридцать три должно произойти нечто удивительное.
Мы с Айнарой кивнули и улыбнулись. Мать взяла нас за руки:
– Идёмте, поможете.
Остаток утра мы проводим втроём, подметая пол, стирая одежду и начищая эмалированные кастрюли и тарелки.
Косой утренний свет, падающий из единственного окна кухни, подчёркивает тени вокруг маминых глаз. Я вижу на ней отпечаток возраста. Однажды она станет старой. А в один из минувших дней ей было столько же, сколько мне сейчас. И настанет день, когда я стану старше, чем моя мама сегодня.
Айнара поднимает свою кастрюлю повыше, чтобы рассмотреть её под светом из окна.
– Мне нравится уборка. Всё становится таким уютным и аккуратным.
Трясу головой:
– А мне не нравится.
– Не нравится? – Голос у мамы удивлённый.
– Можно найти много занятий гораздо лучше.
– Убирать – здорово, – настаивает сестра.
– Я хочу вырасти, чтобы мне никогда больше не пришлось убирать.
Мама усмехается:
– А чем же ты займёшься, когда вырастешь, если не будешь убирать?
– Стану художницей.
Айнара надувает щёки и со свистом выпускает воздух.
– Художники голодают.
– Если бы все художники голодали, то как они могли бы жениться и рожать художников-детей?
Мама качает головой:
– Художниками не рождаются.
– Рождаются. Папа художник, так что я тоже художник.
Айнара с отсутствующим видом оттирает и так уже сверкающую кастрюлю.
– Но маме нравится убирать, а ты это не любишь.
– Тут другое. Живопись – это особенное дело, а уборка – нет.
Сестра ставит кастрюлю на место.
– Если можно родиться художником, то можно и человеком чистоты.
Мама треплет нас обеих по голове. Линии её шрама-молнии на запястье шевелятся точно живые.
– Я очень устала.
Она садится на кухонный стул, кладёт голову на стол и засыпает.
Я щурюсь на ярком солнечном свету из окна и думаю, как странно, что она уснула посреди утра.
– Мама… – шепчу я. – Мам, ты правда спишь?
Когда я спрашиваю её об этом ночью, лёжа рядом с ней на кровати канг, она отвечает: «Конечно, я сплю, Айми. И тебе тоже надо спать. Я увижу тебя во сне».
Сейчас она не отвечает.
Айнара пожимает плечами и переходит к фарфоровому чайнику, поверхность которого и так сверкает чистотой.
Я складываю полотенце, которым пользовалась, и кладу на стол.
Уборка бесконечна. Не важно, сколько раз мы скребли вок или натирали эмалированную посуду – они снова станут грязными. Не важно, сколько раз я подметала пол, я не могу не думать о том, что он земляной. Он сам по себе сделан из грязи!
Взглянув ещё разок на спящую маму, я решаю вместо продолжения уборки сходить за бабушкой. Я вприпрыжку несусь по дороге и обнаруживаю её сидящей с друзьями у круглого каменного стола, который служит им шахматной доской. Ещё до моего рождения папа вырезал белые клетки из кости, а чёрные – из древесины ореха.
Мама Йена сидит с одной стороны доски, а наш сосед, господин Ю, – с другой. Наблюдатели – моя бабушка и двое мужчин постарше – обсуждают игру, прикрывая рты ладонями. Мама Йена потирает челюсть и смотрит на мою бабушку, которая подалась вперёд и тычет пальцем в доску:
– Если бы играла я, я бы походила вот сюда.
Мама Йена следует совету, и компания погружается в тишину. Спустя два хода господин Ю тоже смотрит на мою бабушку. Она снова указывает:
– Могу посоветовать пойти вот так.
Таким образом бабушка играет в шахматы сама с собой.
Я тяну её за руку и шепчу:
– Мама уснула, положив голову на кухонный стол.
Бабушка поворачивается, смотрит на меня, а потом встаёт и торопится домой, а я поспеваю за ней.
* * *
Мама так и лежит на кухонном столе, а Айнара так и натирает свой чайник. Бабушка проверяет мамин пульс, поставив два пальца на точку на запястье.
– Принеси мою медицинскую сумку.
Я несусь в гостиную, но сестра меня опережает. Мы обе хватаемся за ручки и тащим тяжёлую кожаную сумку быстрее, но и неповоротливее, чем сделали бы это поодиночке. Бабушка открывает сумку и вытаскивает стеклянную бутылку, хлопковый шарик и крошечный бумажный конверт.
– Каков диагноз, доктор? – спрашиваю я, подражая соседям, которых бабушка встречает во время своих обходов.
– Это её син – сердце. У неё маленькое сердце, и в нём маленькое отверстие.
Бабушка говорит буквально, но я думаю, что это метафора. Маленькое сердце – сяо син – означает «быть осторожным».
Видимо, Айнара подумала то же самое, потому что говорит:
– Мама всегда и во всём осторожна. Что ты имеешь в виду, когда говоришь «маленькое отверстие»?
Бабушка вымачивает хлопковый шарик в жидкости из бутылки.
– Ваша мама родилась с крошечной дырочкой в сердце. Из неё вытекает кровь. – Заметив, как мы встревожились, она прибавляет: – Немного, но достаточно, чтобы иногда, когда она слишком тяжело работает, загоняет себя или као син, слишком тревожится, потерять сознание.
Айнара хмурится:
– Насколько крошечная дырочка?
– Размером с чёрную точку на спине божьей коровки.
Я жую нижнюю губу.
– Мама говорит, каждая такая точка – это история.
Бабушка кивает. Затем вытаскивает акупунктурную иглу из её конверта и втыкает в кончик маминого большого пальца, проворачивая по мере погружения острия. Она гладит маму по волосам и трёт ей уши, чтобы душа вернулась в тело.
– Иди обратно, дочка. Возвращайся оттуда, где ты странствуешь в одиночестве и куда мы не можем за тобой последовать.
Мои глаза встретились с Айнариными. Наша мама ушла туда, куда мы не можем пойти
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
