смотреть на бледное лицо Анны. Стараясь привести её в чувство, он стал обмахивать её полой своего камзола как веером, но она всё равно не приходила в себя. Повернув Анну немного на бок, Жером стал расстёгивать её платье, и едва обнажились шнуровки корсета, решительно рванул их. Освобождённая грудь Анны стала судорожно вздыматься, стараясь вдохнуть больше воздуха. Постепенно Анна стала приходить в себя и, узнав Жерома, а ещё осознав, в каком виде она лежит в кресле, залилась румянцем.
Проводив Анну в её спальню, Жером ещё раз предложил вызвать врача, но Анна в очередной раз отказалась, сказав, это с ней не в первый раз и она знает, как с этим бороться. Распрощавшись, Жером спросил разрешения её навестить утром и, получив согласие ушел. По дороге он обдумывал сложившуюся ситуацию. Первоначальное мнение о том, что его пытались соблазнить, он отбросил, разумно предположив, что в таком случае Анна не стала бы надевать корсет. Успокоившись, таким образом, он со спокойной душой направился к своей квартире.
Утром, едва проснувшись Жером почувствовал, что, наверное, поступил не правильно, когда так быстро ретировался из дома Анны, поэтому быстро умылся, побрился и взял извозчика, чтобы заехать за цветами и вернуться к Анне.
Дверь открыла сама Анна, будучи в шёлковом пеньюаре с поясом. Пеньюар, хотя и был непрозрачным, но показывал все впуклости, а главное выпуклости тела. Смутившись, Анна отступила вглубь комнаты, взяла цветы и стала искать, куда их поставить, при этом суетилась и быстро перемещалась из комнаты в комнату.
— Госпожа Терсен, не надо так суетиться, я только на минуту, чтобы справиться о вашем самочувствии.
— Мне, правда, уже лучше. Вы меня простите, за это происшествие. Надеюсь, всё происходящее вы оставите в тайне, за это я буду вам очень благодарна.
В это время Жером стал принюхиваться.
— Жером, вы, наверное, голодны. Позавтракайте со мной.
— Да нет! У вас на плите завтрак горит.
Госпожа Терсен, подхватив полы пеньюара, быстрым шагом пошла в сторону кухни, по пути оправдываясь Жерому, что служанки нет, готовит она сама, хотя ей это ещё очень непривычно и не всегда получается. Жером обогнал Анну и быстро снял сковороду с плиты, скривился, обжёгшись о горячую ручку, в полголоса ругнулся, быстро взглянул на Анну и извинился.
— На юге, когда был жив муж, у нас была горничная.
— Садитесь за стол и подождите.
Жером очистил сковороду и опять поставил на плиту. Бросил кусок масла и стал быстро обследовать шкафы кухни. Достал зелёные помидоры, хлеб и колбасу. Быстро нарезал помидоры и бросил на сковородку. Пока они готовились, нарезал хлеб и колбасу и добавил к помидорам. Сверху разбил четыре яйца. Всё это посолил, поперчил и накрыл крышкой.
— Накрывайте на стол, скоро будет готово.
Анна смотрела на Жерома с умилением, он в очередной раз спасал её. Быстро сервировав стол на две персоны, она смотрела, как Жером снял сковороду с плиты, лопаткой разделил на две половины приготовленное блюдо и поставил кофейник на огонь.
— Может вина? — робко спросила госпожа Терсен.
— Я на службе.
— Мой бывший муж иногда себе позволял выпить немного вина перед работой.
Жером подумал, вот из-за этого возможно и погиб. Позавтракав и налив кофе в чашки, они беседовали, просто для приятного времяпровождения. Жером вел себя уже увереннее и заметно рискованнее, чем вечером. Анна уже не казалась настырной особой, которая ищет нового мужа, и её слова не несут скрытый подтекст. Короче, утро удалось! Пока не раздался стук в дверь.
Анна сделала удивлённое лицо и пошла открывать. На пороге появился Шкет.
— Я позавтракать и на работу, а то придёт Моновиль и надаёт по шее за опоздание…
Увидев своего начальника, Шкет застыл, Жером горестно вздохнул, Анна покраснела.
Стараясь сгладить ситуацию, Анна стала приглашать мужчин позавтракать, но вспомнив, что завтрак, приготовленный Жеромом, уже съеден, замолчала. Жером раскланялся и, напомнив Шкету, что служба идёт своим чередом, а дела никто кроме них делать не будет, уехал в полицейский участок.
Шкет, в свою очередь, тоже засобирался и, буркнув, что позавтракает в кафе, быстро вышел, хотя мать уговаривала его остаться и позавтракать дома. Для всех троих утро не задалось, а раз оно не задалось, то и дела пошли наперекосяк.
Шкет
Придя в участок, Шкет не разговаривал с Жеромом, хотя тот пытался с ним объясниться. Обида на своего наставника и на мать, давила на психику и требовала выпустить пар. Жером понимал состояние парня, но изменить ничего не мог, он отказывался общаться. Оставалось одно, загрузить работой.
— Пойдём на патрулирование участка. Шкет молча взял куртку и вышел на улицу. Теперь он шёл впереди и задавал направление движения. Жерому оставалось только идти за ним следом.
Придя на набережную, Шкет целенаправленно пошёл к баркасу Барри, но дойти до него не получилось. Под мостом клошары устроили драку. Два здоровенных нищих избивали тощего, потрёпанного замухрышку. Шкет бросился их разнимать с криком
— Полиция! Немедленно прекратить!
Нищие бросились убегать, оставив на берегу свою жертву. Шкет, поборов брезгливость, протянул руку и помог подняться на ноги немолодому клошару, который сразу стал, затравлено оглядываться по сторонам. Ему очень не хотелось в каталажку.
— За что они тебя избивали? — задал дежурный вопрос Шкет.
— Я залез в их схрон, — размазывая по лицу кровь и грязь давно не мытого тела.
— А зачем ты туда полез?
— По ночам прохладно, думал у них там лёжка, а там склад.
— Склад?
— Я сам удивился, откуда в канализации может быть склад. Ящики, тюки, мешки какие-то. Я всё и рассмотреть не успел, как нашёл еду так сразу и накинулся. Уснул от сытости, а утром они пришли, я убегать стал, а они за мной. Спасибо, спасли от этих притворщиков.
— Притворщиков?
— Так они только притворяются нищими, а сами и сытые и одёжка не грязная.
Жером прислушивался издалека к разговору, ему становилось всё интереснее и интереснее.
— Показывай, где склад!
Клошар повёл к входу в канализацию, толкнул решётку и провёл полицейских в широкую трубу городской
