Кончено. Как я могу пропустить подобное развлечение, Рэй? – мило улыбнулась я. – Кстати, вы случайно не знаете, что за цветок держит принцесса Элэнэль?
– Это пассифлора, неужто вы не знаете? В основном они представлены как усиконосные лианы. Их можно встретить в большом количестве на юге Эльфийских Долин.
– Вы уверены? – уточнила я.
– Разумеется. Признаться честно, ботаника – мое хобби.
– Да что вы? – я несколько иначе взглянула на Рэя. – Тогда можете сказать мне, как профессионал этого дела, может ли пассифлора быть любимым цветком принцессы?
– Почему бы и нет? В Эльфийских Долинах они популярны и по сей день, а тогда пользовались спросам лишь в высших слоях общества. Это весьма вероятно.
– Рэй, вы прекрасны, – в сердцах сказала я, понимая, что неожиданное появление мужчины все расставило по своим местам. – Встретимся в гостиной, – проговорила я на прощания, бросившись вперед по коридору, дабы поскорее сказать профессору Нэрэссе свой ответ.
Все настолько элементарно, что мне даже стыдно, что я потратила столько часов на поиски, которые ни к чему не привели меня. Все ответы крылись в портере: год и любимый цветок. Было бы странно, если бы девушка для такой важной работы выбрала бы то растение, что ей совершенно не нравится. Абсолютно логично, что она взяла свой любимый цветок.
Прибежав к комнате женщины, я постучала, на что получила незамедлительный ответ:
– Открыто, дорогая!
Я дернула ручку двери, которая и впрямь поддалась мне. Неужто профессор ждала меня?
– Запри за собой дверь, пожалуйста, Хэстра, – попросила профессор, что вместе с Хелмаутом сидела на маленьком диванчике и пила чай.
Я послушно повернула рычажок, который закрывал номер изнутри. И довольным тоном сказала:
– Профессор Нэрэсса, я нашла ответы на ваши вопросы: цветок – пассифлора, год – сорок третий трехтысячного тысячелетия.
– Хм, давай-ка посмотрим, – пробормотала она, надевая очки, что висели на шее на веревочке, и беря в руки какой-то блокнотик. – Да, милая моя, все верно. Ты права.
– Что это значит? – не поняла я. Неужели она знала ответы на заданные вопросы?
– Это значит, что ты и твой друг, Хелент, – она кивнула на чуть уставшего товарища, чья макушка была припорошена снегом. Неужели он правда выходил на улицу, чтобы посчитать окна? – Прекрасно справились с поставленной задачей. Я восхищена вами. Уверены, что не хотите стать моими ассистентами? Раньше я предлагал это только Херсене, но сейчас и тебе Хенрик. Подумайте об этом, я могу платить вам вдвое больше, – принялась уговаривать нас женщина.
Было немного обидно, что профессор словно бы устроила нам проверку, заставив побегать по замку и повозиться для того, чтобы найти нужную информацию. Кончено, без этого я бы навряд ли нашла бы вход в комнатку господина Зэкфера, но тем не менее…
– Профессор, раз мы справились с вашим «заданием», то теперь вы можете ответить на наши вопросы?
– О, Хайпра, разумеется. Спрашивай, все, что хочешь, – улыбнулась она.
– Что вы можете рассказать о владельцах этого замка после смерти господина Пехельсса и его супруги?
– Это не такая интересная история, как тебе кажется. Замок перешел под власть города, но так как он нуждался в деньгах, то его выставили на продажу. Пару лет он пустовал, но потом один зажиточный купец смог выкупить его, и он переехал туда со своей семьей. Удивительно, но именно они поддерживали замок в том прекрасно виде, в котором мы видим его сейчас. Их род не прервался, и потомки всегда заботились о замке. Жаль, что несколько лет назад последний из рода скончался, не оставив детей.
– Вы говорите о господине Зэкфере? – смело предположила я, а Хелмаут удивлённо приподнял брови, явно не понимая, на чем основан мой вопрос.
– Именно. Он умер от туберкулеза и у него, согласно официальным данным, не было детей.
– А что было бы, если бы внезапно объявился его потомок? Могли ли бы права на замок отойти обратно ему?
– Ох, Хильсена, я изучаю историю, а не юриспруденцию, так что не знаю. Будь я на месте тех, кто вершит суд и творит закон, то без раздумий отдала замок наследнику, дабы не прерывать род. Думается мне, власти города поддержали бы меня.
– А как же нынешний владелец? – встрял Хелмаут.
– Ему можно было бы выплатить денежную компенсацию. Что может быть дороже и важнее, чем семейные ценности? Особенно те, что идут от поколения к поколению. Вы хотели спросить что-то еще? Не хочу торопить вас, но моя книга не будет ждать.
– Верно, есть еще кое-что, – согласилась я. – Когда вы предложили этим утром осмотреть вашу комнату, то мы наткнулись на снимки витража. Они были одинаковыми, но одном из них была надпись, связанная с амарантовым рыцарем. Мы пытались найти ее на самом витраже, но ее нет. Что-то подсказывает, что эти слова могут быть важны.
– О, дорогая, это очень дельный вопрос. Помните о том чудном артефакте, о котором я рассказывала вам? Не знаю, в чем заключается хитрость конструкции, но если сквозь нее посмотреть на витраж, то можно увидеть слова. Мне удалось с помощью кристалла заснять это. Не будь артефакт украден, я бы показала вам это вживую. Наверное, это какой-то хитрый фокус.
– Звучит ужасно интересно. Слова появились только на одном витраже или на всех?
– Только на одном. Но я пока что не смогла перевести эти слова. Не припомнишь ли, как они звучали? – профессор взяла блокнот, желая сделать пометки.
– «Амарантовый рыцарь знает дорогу сквозь холод и мрак», – процитировал ее за меня Хелмаут.
– Спасибо, – поблагодарила нас женщина. – Почему-то мне кажется это знакомым.
– Это все. Скажите нам, пожалуйста, если вдруг вспомните что-то, – попросила я ее.
– Разумеется. Можете рассчитывать на меня, – пообещала профессор Нэрэсса и красноречиво кивнула на дверь, намекая, что нам пора идти.
Как только мы покинули номер профессора, то Хелмаут устало вздохнул:
– Поверить не могу: два часа напряженной работы ради пятиминутного разговора. И она знала ответ! Как такое может быть? – он потер глаза. Мало того, что другу пришлось выйти из замка для пересчета окон, так он еще и не выспался сегодня.
– Замерз? – уточнила я.
– Немного. Скажи спасибо Дигапопу, если увидишь его.
– Дигапопу?
