не обрадовался методам кураторов, которыми они пользовались, "выбивая из меня всю дурь".
Мать сидела рядом с отцом, нервно теребя в руках платочек. На неё я старался не смотреть.
Артём с Яной стояли возле окна, в их взглядах настороженность. Я так думаю, они не знают, как теперь вести себя со мной, ещё и поэтому нервничают.
Возле камина близнецы играли в железную дорогу. При моём появлении они уставились на меня с неприкрытым интересом и даже восторгом. Перевели взгляд на Артёма, потом снова на меня, даже рты приоткрыли. Неловкую паузу разрушили их звонкие голоса.
— Дима, смотри, он на папу похож, как ты на меня! Копия! — в изумлении воскликнул один из пацанят.
— Денис, не тупи, он не копия, а брат-близнец, — с умным видом поправил брата второй мальчишка.
Забавные какие. Наши с Артёмом копии, если вспомнить наши детские фотографии, которые бережно хранила мама в семейном альбоме, а иногда с умилением сидела и рассматривала их. В такие моменты, мы с братом могли выклянчить у неё все, что угодно. Только в такие моменты она становилась на удивление уязвимой, и мы с Артёмом пользовались этим на полную катушку. Порой, когда нам что-то нужно было, мы сами подкатывали к ней с этими альбомами.
— Сын, проходи. Чего застыл на пороге? — привлёк моё внимание отец.
Я оторвался от близнецов и посмотрел в его сторону. Но взглядом споткнулся об глаза матери, которые были полны слëз. Она смотрела с болью и каким-то отчаянием, но губы её улыбались. Так, мы договаривались, что про академию подробностей ей не скажем, ведь так? С чего тогда такой водоразлив?
— Антон… — скорее выдохнула, чем сказала, она.
Встала и решительно направилась ко мне с распростертыми объятиями.
Я сделал короткий шаг на встречу, ещё один, а потом буквально полетел к ней. Обнял. Материнский, родной запах вдохнул полной грудью. И только сейчас понял, как мне этого раньше не хватало, как я скучал по ней, как нуждался в ней. И только лишившись, понял цену этим объятиям.
— Сынок… — её руки лихорадочно гладят меня по спине, по голове, по рукам, везде, где дотянутся, я чувствую, как всхлипывает и дрожит от переизбытка эмоций та, которую в нашем обществе величают "железная леди". — Мальчик мой… какой ты теперь… окреп, возмужал, загорел…
Я кое-как поднял ставшие каменными руки. Завис в сантиметре от вздрагивающих женских плеч. Ломая что-то в своей душе, буквально заставил себя коснуться, обнять… А потом это самое "что-то" сломалось окончательно, резко, вдруг, как плотину прорвало, сметая прочь все страхи, сомнения и обиды. Стиснул объятия уже совсем иначе, уткнулся носом в пахнущую такими знакомыми духами макушку. В носу подозрительно защипало.
— Мам, всё нормально. Прекрати плакать. Не надо, — пытался успокоить её, как мог, хотя у самого ком в горле, не вздохнуть, не выдохнуть. — Видишь, я здесь, дома, цел и невредим. Ну всё, мам, ну нормально же всё…
— Анфиса, прекращай уже, а то, недолог час, утопишь нас в своих слезах, — пошутил отец. — Сын вернулся, а ты тут сырость развела.
Мама ещё горше зарыдала.
— Кому сказал, прекращай уже, остальные тоже пообниматься хотят, — сказал отец шутливо-строже.
— Всё-всë, отпускаю. Дай только хотя бы посмотреть на тебя, — мама отошла на полшага, но меня не отпустила, смотрела с такой любовью, буквально ласкала взглядом.
— Сыночек мой домой вернулся, имею право и всплакнуть, если что, — это уже отцу, я так понял.
— А почему бабушка плачет? — наперебой загалдели близнецы, — она не рада видеть дядю? А почему мы его раньше не видели? А он насовсем к нам или погостить? Он теперь тоже мамин муж, или у него своя жена будет? А она будет такая, как мама, или другая?
— Так, мальчики, нам нужно закончить прописи, которые мы пишем уже неделю. Вам скоро в школу, готовиться нужно. — это уже Яна, подошла к близнецам, взяла их за руки и направилась к сторону двери.
— С вашего позволения, Анфиса Григорьевна, Михаил Сергеевич, мы вас оставим, вам есть о чем поговорить. — посмотрела на Артёма, — Дорогой, мы будем в детской. — брат кивнул легко приобнял свою Мармеладку за талию, поцеловал в макушку.
— Ваше задание на сегодня слушаться маму, договорились? — близнецам потрепал волосы.
Мальчики послушно закивали. Напоследок Яна повернулась ко мне.
— Здравствуй, Антон. Добро пожаловать домой, — лёгкий румянец окрасил её щеки.
— Здравствуй, Яна, — я решил соблюдать дистанцию, учитывая наше прошлое. Всем так спокойнее будет.
Она кивнула и вышла из комнаты вместе с сыновьями, которые усиленно сопротивлялись и пытались остаться подольше.
Артём, чуть замешкавшись, подошёл ко мне, протянул руку и промолвил:
— Добро пожаловать домой, брат. Очень надеюсь, что мы сможем забыть всё плохое, что было в прошлом, — он внимательно посмотрел мне в глаза, прямым взглядом, ничего не скрывая.
Артём всегда был таким, прямым и честным, в отличии от меня. Раньше я над этим смеялся, а теперь понимаю, что был настоящим кретином. Для мужчины эти качества являются чуть ли не основными, а я так поздно это понял. Дебил одним словом.
Протянутую руку я пожал искренне и от души. Всё. Забудем про ссоры, оставим обиды в прошлом. Антон готов простить мне Яну, я готов простить ему, что им с Мармеладкой было хорошо, пока мне было пиздец как плохо. Нормально, прорвёмся.
— Я так рада, что вы снова будете общаться, без былых обид друг к другу, — умилилась мама со стороны.
Я повернулся к ней. В отличие от отца, мать практически не изменилась за эти годы. Всё такая же роскошная блондинка, для своих лет выглядит потрясающе. Как всегда, одета со вкусом и драгоценности подобраны соответствующие к сегодняшнему образу. Моя мама всегда была эталоном красоты и элегантности для многих. Но при этом, что-то изменилась в ней. Взгляд глаз больше не высокомерный и порой ядовитый, а тёплый и нежный.
— Мальчики, давайте присядем. Нам о многом нужно поговорить.
Мы подошли к дивану, где сидел отец. За два дня, что мы не виделись, его лицо ещё больше осунулось. Но его рукопожатие до сих пор твёрдое, как и раньше.
— Сынок, я рад, что ты созрел для разговора с нами и наконец-то вернулся домой, — его глаза лучились от наполняющих его чувств. Отец выглядел очень довольным, хоть и больным.
— Сразу должен сказать, я приехал с вами встретиться и поговорить, как ты и просил. Но жить я здесь не буду. — я сразу решил поставить их в известность о своих планах, во избежание недопониманий в дальнейшем.
— Но почему? — ахнула мама, будто я сказал
