Надин участливо коснулась ее плеча:
— Ты неважно выглядишь, девочка. Хочешь, помогу? Приготовлю еду к завтрашнему пикнику, чтобы твоему приятелю, который воображает себя хорошим поваром, нечего было делать.
Мэдж с облегчением переменила тему разговора.
— Ты, подружка, моего приятеля не трогай, а также оставь в покое Персика, понятно? Он, кажется, теперь боится тебя больше, чем Рэйфордской тюрьмы. — Мэдж постаралась улыбнуться. — Да и я, если честно, тебя побаиваюсь.
Надин возмущенно всплеснула руками.
— Да что ж это за мужчина, не видящий своей пользы? Он может заполучить добрую, богобоязненную, работящую женщину, которая сделает из него честнейшего человека, но шарахается от меня как черт от ладана. Ведь он во мне нуждается. Только не хочет признаться.
— Я в этом уверена. Но ты каждый раз преподносишь ему сюрприз, а кончается тем, что у него вся выпечка подгорает, а я этого позволить не могу.
— Ну, ладно, тогда пригласи меня на день рождения Джонни, — предложила Надин. — Уж к этому он будет готов. А я заставлю его приревновать, начав болтать с твоим новым подрядчиком. Кстати, он, если хочешь знать, отличный парень. Достаточно зрелый для хорошего секса.
— Джонни… — У Мэдж вдруг подогнулись колени. Она внезапно потеряла дар речи.
Две недели. Его день рождения — через две недели?
— О господи… — Мэдж опустилась на стул, спрятав голову в руки. Крупные слезы закапали из-под пальцев прямо на бумаги. — Я позабыла… я позабыла…
— Эй, эй, детка, в чем дело? — всполошилась Надин, убирая бумаги в безопасное место и жестом отгоняя подошедших коллег. — Я же тебе сказала! Пойду сама сообщу миссис Мильнер, а ты посиди и успокойся.
Мэдж ничего не слышала. Она боролась с отчаянием, с внезапным иссушающим чувством потери.
— Я позабыла…
Ночью ей приснился Джимми, и она проснулась, всхлипывая. Но это ничего не значило. Во двор лучше было не выходить. Там мог быть Майкл, а она сейчас не могла с ним общаться. Мэдж ни с кем не могла общаться. Она села у окна и стала ждать рассвета.
Может быть, если выпить пива или бокал вина, ей удастся заснуть. Может быть, не надо завтра ехать на пикник? В таком настроении она вряд ли доставит кому-нибудь удовольствие.
Она чувствовала… Бог знает что она чувствовала. Она чувствовала, что ее что-то гнетет, пугает и заставляет плакать.
Может быть, если сесть в машину, то удастся освободиться от этого гнета? Может быть, на машине можно уехать туда, где мир и покой?
Мэдж не удивилась этим нечаянным мыслям. Они приходили к ней и раньше. Соблазняя ее. Вызывая грешное желание сдаться, как сдался Сэм. Она так устала от страданий. От необходимости держаться. От снов, в которых были лица и тянущиеся к ней руки.
О, Сэм, подумала она с глубокой печалью. Хотелось бы мне суметь сказать, что я тебя не поняла…
Снаружи, во мраке, у старого дуба вспыхнула спичка. В течение нескольких секунд Мэдж видела черты лица Майкла, резкие, сильные и обманчиво бесстрастные. Глядя на такое лицо, никогда не заподозришь в человеке скрытую силу чувств и глубину сострадания.
Она почувствовала страстное, жгучее влечение к нему. Ей захотелось сбежать вниз по ступенькам, как бывало в девичестве, раствориться в его объятиях. Почувствовать силу мужских рук и сладостную дрожь желания.
Но в то же время ей хотелось как можно дальше убежать от него. Он собирался причинить ей вред. Он собирался выпустить на свободу демонов, которые сокрушили Сэма, и она не должна была этого позволить. Нельзя позволить ему подвергать опасности своих детей.
А он мог. И уже подверг. Она думала о пикнике и позабыла о дне рождения Джонни, чего не бывало никогда в жизни.
Ей бы следовало выйти и сказать ему, чтобы уезжал. Но вместо этого Мэдж сидела у окна до тех пор, пока не заалел восток и не запели птицы. Тогда она увидела, что Майкл спит стоя, привалившись спиной к стволу дерева.
— Вы уверены, что в состоянии вести машину? — спросила она его несколькими часами позже.
Майкл, возившийся с ремнем безопасности, поднял глаза.
— Обещаю, командир.
— Но вы же не спали!
— Спал. И хорошо спал.
— Вам было жарко, сыро и беспокоили муравьи.
— Если вы это видели, значит, сами не спали. Выходит, я спал больше вас.
Она не ответила, поймав взгляд Джесс, которая хихикнула, приплясывая у ресторана в своих джинсовых шортах и яркой светло-зеленой блузке. С тех пор как Мэдж допустила ошибку, рассказав ей о намеченном путешествии, она только о нем и болтала. Джонни же, напротив, хранил гордое молчание. Он и сейчас, не проронив ни слова, принял от Персика тяжелую корзину и многочисленные напутствия. Джесс снова захихикала.
Они сидели на передних сиденьях седана, который Майкл арендовал на сегодня, так как ни его, ни ее спортивные машины не вмещали столь многолюдной компании.
— Мэдж, признайтесь честно: вам не хочется ехать? — спросил Майкл.
Она порывисто откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
— Мне хочется только одного — спать.
— Поехали, Мэдж, — настаивал он. — Когда вы последний раз брали отгул?
— Перед самым рождением Джонни.
— Ну вот! Сегодняшний день — для веселья. Никаких хлопот и забот. Мы устроим праздник лета, идет?
Она снова открыла глаза и увидела, что его взгляд горит заразительным блеском.
— В вашей семье все такие настырные? — сухо спросила она.
Он ухмыльнулся пиратской улыбкой.
— Подождите, я еще не разошелся! И не смейте мне перечить, вам сегодня все равно нечего делать.
— Нет, кое-какие дела есть. И есть люди, с которыми надо бы встретиться.
Он пожал плечами.
— Ну и что они вам сделают, если вы сегодня не появитесь? Обрежут волосы и пошлют во Вьетнам? Расслабьтесь, девушка!
Ей вдруг захотелось подчиниться его настроению, расслабиться, засмеяться, сбросить сковывающие ее путы.
— И вот еще что я вам скажу, — продолжал Майкл. — Мы сегодня так нагуляемся, что оба будем спать без задних ног.
Мэдж увидела в этом заявлении подтекст. Она разглядела в нем приглашение, то ли сознательное, то ли нечаянное. Теплая волна прошла по ее телу. Это ощущение удивило ее, так как она хорошо знала, что оно не должно было возникнуть.
— Звучит заманчиво, — ответила Мэдж и смутилась. И чувствовала встречное отчаянное желание подчиниться ему.
Больше всего ее удивляло, что он все понимал без всяких объяснений. Майкл поднял руку и провел по ее щеке костяшками пальцев, словно предупреждая, что скажет что-то очень важное.
