Книга Экономика будущего - Брендон Земп

Теперь небольшое отступление: Да, биткоин - это спекулятивный актив. Я не могу возразить, поскольку он очень волатилен, но со временем его модель токеномики доказала свою надежность. С момента своего появления в 2009 году цена на него только росла. Конечно, если вы торгуете биткоином в течение дня, у вас будет другое мнение о его волатильности. Но в долгосрочной перспективе, я думаю, его токеномика делает его надежным активом. Он также элегантно прост по сравнению с другими токеномиками или даже экономическими моделями многих фиатных валют, которые могут быть ошеломляюще сложными. И эта простота делает биткойн более эффективной валютой, потому что люди лучше его понимают.

Токеномика Ethereum

Ethereum сложнее, чем Bitcoin, но в некоторых отношениях схож с ним. В отличие от биткоина, когда Ethereum появился, создатели раздали семьдесят два миллиона предварительно добытых эфиров инвесторам, вкладчикам и фонду Ethereum Foundation. Это так называемое генезисное предложение, и оно составляет большую часть находящегося в обращении эфира. Интересно, что у эфира нет максимального объема предложения (хотя были предложения ограничить его, даже от Виталика Бутерина). На бумаге это звучит плохо, но другие аспекты его модели токеномики исправляют это.

Поэтому, хотя технически предложение эфира неограниченно, существует ограниченное количество, которое может поступать в обращение каждый год - примерно восемнадцать миллионов эфиров. Это ограничение функционирует как встроенный медленный темп инфляции. Сейчас в мире циркулирует около 117 миллионов эфириумов. Сеть Ethereum рассчитана на производство блока каждые двенадцать секунд (по сравнению с десятью минутами у Bitcoin!), а майнеры получают по два эфира за блок. В среднем в год в оборот поступает всего около пяти миллионов, что намного меньше максимально допустимого токеномикой.

Другая защита от сбоев заключается в том, что определенное количество эфира сжигается, то есть удаляется из протокола и выводится из обращения. Он фактически больше не существует. Когда на блокчейне Ethereum совершается транзакция - например, вы покупаете NFT или запускаете смарт-контракт, - часть комиссии за транзакцию сжигается из обращения. В настоящее время из обращения ежегодно изымается около 2,6 миллиона эфиров. Таким образом, это защищает от избыточного предложения эфира, что привело бы к его обесцениванию (основной принцип спроса и предложения). В этом смысле он, как и биткоин, подчиняется инфляционной модели, которая со временем уменьшается. Чем больше людей используют Ethereum, тем больше транзакций и тем больше комиссии, тем больше токенов сгорает. Таким образом, инфляционная модель может даже смениться дефляционной, если токенов будет сжигаться больше, чем поступать в обращение, что вполне может произойти по мере распространения Ethereum и его различных приложений.

Еще одним отличительным фактором является то, что токеномика Ethereum несколько более динамична, чем токеномика Bitcoin. Уже были проведены обновления, направленные на решение таких вопросов, как волатильность цены транзакции, эффективность сети и масштабируемость.

Кроме того, как мы уже говорили, целью Ethereum Foundation является переход к более сложной модели токеномики, известной как Ethereum 2.0. Они хотят перейти от доказательства работы к доказательству доли. При доказательстве доли люди могут хранить эфир в сети и получать с него "доход", подобно процентам по расчетному счету. Это имеет и другие преимущества, такие как сдерживание продаж (потому что люди держат эфир) и сдерживание волатильности. На самом деле, возможность заложить свой эфир и участвовать в этой модели уже доступна, но две блокчейн-системы, старая и новая, еще не объединены. Так что, хотя вы можете сделать ставку на Ethereum 2.0, сейчас это немного похоже на "Поле мечты". Если вы сделаете ставку, они придут. Просто Ethereum 2.0 еще не вышел из кукурузных полей на алмазное поле.

Токеномика против экономики

Как же эти токеномные модели противостоят традиционным экономическим моделям? Возьмем в качестве примера доллар США. Экономика доллара чревата проблемами. Федеральная резервная система постоянно вынуждена выпускать новые доллары США. Мы только что снова подняли потолок долга, что мы делаем каждые несколько лет. У нас действует банковская система дробного резерва, то есть банк, в котором хранятся ваши деньги, может выдавать в долг 90 процентов от каждого доллара, который вы внесли, и этот банковский кредит раздувает денежную базу, что приводит к тому, что в системе появляется больше долгов, чем реальных денег для их погашения. И этот долг невозможно погасить, не уничтожив часть денежной базы.

Как мы уже говорили в последней главе, в этом в значительной степени виноваты Федеральная резервная система и Конгресс. В сочетании с решением отказаться от золотого стандарта в 1970-х годах, когда каждый доллар был обеспечен эквивалентным запасом золота, мы оказались здесь и сейчас.

Сейчас доллар США, как и многие другие фиатные валюты, имеет серьезные инфляционные и долговые проблемы в результате этих плохих экономических моделей. Если ничего не предпринимать и позволить долгу выйти из-под контроля, мы можем столкнуться с гиперинфляцией, когда всемогущий доллар станет ничего не стоить (как это произошло в Венесуэле, Зимбабве, Аргентине и других печально известных примерах). Даже если правительства смогут погасить свой долг, они сократят денежную массу, что, в свою очередь, может вызвать дефляционную рецессию или депрессию.

Это что-то вроде трясины, но она подчеркивает скрытую (или не очень скрытую) прекарность большинства экономик, включая развитые. Чтобы изучить этот вопрос, мы можем рассмотреть европейский аналог Федеральной резервной системы: Европейский центральный банк (ЕЦБ). Его нынешний президент Кристин Лагард также является бывшим директором-распорядителем Международного валютного фонда (МВФ). Она - первая женщина, ставшая министром финансов страны "Большой восьмерки" (в ее случае - Франции), и первая женщина, возглавившая ЕЦБ и МВФ. Таким образом, она обладает большими способностями, когда речь идет об экономике и экономической политике. И она принимает решения, которые резко отличаются от решений Федеральной резервной системы, особенно в отношении инфляции.

В отличие от ФРС и ряда других западных центральных банков, Лагард не верит в проведение более жесткой монетарной политики в ответ на стремительный рост инфляции. Она установила для ЕЦБ цель по инфляции на уровне 2 процентов или ниже.9 (Для сравнения, в последнем отчете Министерства труда США индекс потребительских цен вырос на 5,4 процента по сравнению с предыдущим годом.10) Она утверждает, что положительная инфляция может помочь сбалансировать экономику.

Интересно, что она также выступила в поддержку CBDCs. Хотя она четко заявила, что не считает криптовалюты валютами, и не согласна с тем, что считает их уязвимыми для преступного использования,