— С этим большого урона не нанести, — заметил я, даже не поворачиваясь, а изучая обстановку в зеркале заднего вида. — Но если он одним выстрелом не ограничится, возвратом его добьет. Защитный артефакт же у него дал дуба?
— А и не жалко, — задорно улыбнулась Марта. — Склянкин — та еще гнида. Тупая, злобная и исполнительная.
«Гнида» наконец решилась на выстрел. Выцелил он нас точно, но защита прекрасно сработала на отражение, после чего у их автомобиля не осталось с левой стороны ни дверей, ни колес, хотя водитель пытался уйти с линии выстрела, а в конце резко затормозил. Сам Склянкин уцелел, потому что успел юркнуть в салон, но сейчас он вывалился на обочину. Вторая машина преследователей рядом с ним не остановилась, поехала за нами.
Под шлагбаум они тоже успели проехать, но никаких попыток нападения не делали, словно были нашим почетным эскортом, а не преследователями. Или насмотрелись на то, что происходит, когда напарываются на мою магию?
— Сейчас ставишь защиту и осторожно выходим, — приказал я Серому.
Это был самый опасный момент. Но проворачивать финт с иллюзиями было нельзя — нужно, чтобы преследователи убедились, что мы ушли за купол.
Я держал наготове защиту, чтобы в случае чего перехватить любое заклинание нападавших. Все же Серому я доверял не так, как себе, далеко не так. Но все предосторожности оказались излишними.
— Даниил, — крикнул один, даже не пытаясь подойти к нам, — нашим всем очень жаль, что так получилось. Удачи на новом месте.
— Спасибо, — ответил Постников. — И вам удачи с новым руководством.
— Да какая с ним удача? Ты сам видел.
Я сделал разрез на куполе и жестом предложил поторапливаться. Боевики — люди подневольные. Возможно, желая удачи, они тупо заговаривают нам зубы. Похоже, Постниковы думали так же, потому что Марта отправила преследователям воздушный поцелуй и юркнула в разрез, Даниил прошел сразу за ней, затем Серый и я, после чего разрез я закрыл и даже усилил в этом месте, на случай если баженовские решат подолбить.
Интерлюдия 2
Молитва Верховного волхва длилась и длилась, он уже впал в транс и стоял, воздев руки, покачиваясь и повторяя по кругу призыв к богам. В таком состоянии он мог находиться часами, не испытывая усталости. Волхву Варсонофию так не повезло. Слишком сильно было в нем мирское начало, которое слишком боялось выволочки от начальства. И этот страх не позволял слиться с молитвой Верховного. Слиться внутренне, разумеется. Потому что внешне он полностью уподобился раскачивающемуся в трансе волхву. Только вот губы его повторяли слова механически, а мозг был занят решением сложнейшей задачи: как выпутаться из того дерьма, в которое его волевым усилием засунули. Появилось даже желание трусливо сбежать, не дожидаться, когда Верховный сможет воспринимать информацию не только с небес, но и от земли. Он уже сделал несколько незаметных почти миллиметровых шажков к двери, когда внезапно молитва Верховного поменяла тональность и главный волхв Ватарвии резко распахнул глаза.
— Варсонофий, ты ли это? — спросил он на удивление зычным после невнятных молитв голосом.
— Я, Владыко, — согласился тот, сожалея, что замечательная идея с бегством не пришла ему в голову раньше хотя бы на пару минут раньше.
— Неужели ты решил наконец-то почтить меня своим присутствием?
— Я и раньше приходил Владыко, но вы всегда были столь заняты, что тревожить вас по пустякам не хотелось.
— Другая группа волхвов — пустяки? — громыхнул Верховный так, что у Варсонофия заложило уши. — Я жду отчета, и давно уже жду. И не только я: братья все в ожидании.
Варсонофий только порадовался, что братьев здесь нет, вздохнул и пояснил:
— Пока отчитываться не о чем, Владыко.
— Как это не о чем? — обманчиво тихо спросил Верховный.
Борода его затряслась, как это обычно бывало перед вспышкой гнева, поэтому Варсонофий затараторил, надеясь хоть сегодня обойтись без наказания:
— Владыко, вы же сами говорили, что мы не имеем права выдавать себя, поэтому я попытался втереться в доверие к Елисееву под видом лже-Варсонофия.
— Это еще нужно посмотреть, кто из вас «лже», — буркнул Верховный. — Сдается мне, тот, кто не может вести себя как волхв. Кто даже не пытается решить проблемы волховскими методами. У тебя было столько времени, Варсонофий, и на что ты его потратил, если даже не сумел втереться в доверие к подростку?
— Я пытался выдать себя за его учителя, который назывался моим именем. Но мальчишка неожиданно рассмотрел меня под личиной, хотя никак этого не мог, — принялся оправдываться Варсонофий, — Вы же знаете, Владыко, мои личины — лучшие из лучших, под них даже самый сильный маг не заглянет. Да что там не заглянет — не заметит. А этот не только заметил, но и увидел, что под ней.
— Да… — протянул Верховный. — Теряешь хватку, теряешь, если даже личину не можешь как следует наложить. Мальчик, которому не так давно открылись силы магии, смог тебя провести. Куда катится мир?
— Владыко, в чем он меня смог провести? — удивился Варсонофий. — Признаюсь, когда он меня раскусил, я растерялся и предпочел ретироваться.
— Удрал, значит, — неодобрительно цокнул Верховный.
— Не удрал, а тактически отступил, чтобы продумать другой стиль беседы, — оскорбился Варсонофий. — А заодно понаблюдать, на случай, если появится лже-Варсонофий. «Лже» — именно он, я свое имя ношу по праву. Праву Круга. Я караулил денно и нощно, пришлось привлекать еще братьев.
Сейчас тактику он выбрал правильную, в отличие от беседы с Елисеевым, потому что Верховный волхв успокоился и даже принялся анализировать получаемую информацию.
— Наслышан, — неохотно подтвердил Верховный. — А еще наслышан, что ваше наблюдение ни к чему не привело и что больше ты на контакт с мальчиком не вышел.
— Не вышел, — согласился Варсонофий. — Но не потому, что не знаю, как теперь себя с ним вести. Первоначально я решил, что раз он пока ребенок, его можно провести и получить ту информацию, которую он не скажет добровольно. Но, — на волхва снизошло вдохновение, словно ему все-таки удалось впасть в транс вместе с Верховным и выйти оттуда обновленным и полным сил. — Но это была неправильная тактика. Если мы хотим связаться с другой волховской группой, надо было прямо так и сказать. На обман — недоверие. И в этом моя ошибка, Владыко. Винюсь.
Он покаянно склонил голову. Но Верховный не торопился ни осуждать, ни прощать. Он молчал и размышлял, долго размышлял. И все это время Варсонофий стоял, склонив голову, показывая полное смирение.
— Но разумно ли ребенку открывать нашу тайну, брат мой? — наконец спросил Верховный.
Варсонофий голову поднял и впился взглядом в лицо собеседника. Тот уже не выглядел ни рассерженным, ни недовольным.
— Если волхв открыл ему часть наших тайн, значит, он считает Елисеева достаточно взрослым, чтобы их хранить. И достаточно сильным, чтобы их использовать. Я недооценил нашего потенциального союзника, Владыко. Винюсь.
