попросить церковного сторожа впустить меня в склеп. Наверняка он имеет туда доступ – я видел вечером, как он стоял на ступеньках и, по-видимому, то ли запирал, то ли открывал дверь».
На следующий день рано поутру мистер Уорэксолл имел беседу с хозяином гостиницы. Описание этого разговора занимает столько места, что сперва меня это удивило, но потом я понял, что текст, который я читаю, по крайней мере, его начало, является материалом для его книги и представляет собой что-то вроде опуса, написанного в якобы журналистской манере, что допускает привнесение разговорного стиля.
Он объясняет, что хотел узнать, ограничивается ли предание о графе Магнусе де ла Гарди описанием его деятельности и каковым было общее мнение о нем: благосклонным или нет? Он выяснил, что граф определенно не пользовался успехом. Если его арендаторы в положенные дни опаздывали на работу, их привязывали к «кобыле» или пороли и клеймили во дворе поместья. В нескольких случаях, когда люди поселялись на землях, вышедших за пределы хозяйского владения, их дома зимними ночами таинственным образом сгорали вместе с их обитателями. Но главное, что, казалось, прямо-таки засело у владельца гостиницы в голове – он несколько раз упомянул об этом, – было то, что граф совершил Черное Паломничество и что-то или кого-то привез с собой.
У вас, как и у мистера Уорэксолла, естественно, возникнет вопрос: а что такое Черное Паломничество? Но ваше любопытство на время останется неудовлетворенным, как, впрочем, произошло и с любопытством мистера Уорэксолла. Хозяин явно не желал отвечать на этот вопрос, и когда его отозвали на минуту, то заторопился с откровенной готовностью, а через несколько минут, высунув голову из-за двери, сообщил, что отправляется в Скару и вернется лишь вечером.
Таким образом, мистеру Уорэксоллу пришлось идти в имение, не получив ответа. Документы, которые он изучал, скоро перевели его мысли в другое русло – он просматривал переписку Софии Альбертины из Стокгольма и ее замужней кузины Ульрики Леоноры в Рёбеке за 1705–1710 годы. Письма представляли собой исключительный интерес в том смысле, что они проливали свет на культуру Швеции тех лет – об этом может судить каждый, кто прочитает их полное издание, опубликованное Шведской комиссией по историческим рукописям.
Покончив к полудню с перепиской и вернув коробки, в которых хранились документы на полку, он, разумеется, взял тома, стоящие рядом, дабы выбрать занятие на следующий день. Как оказалось, на полке стояли главным образом бухгалтерские книги, которые когда-то вел граф Магнус-первый. Но среди них обнаружилась книга, которая ничего общего с бухгалтерскими счетами не имела: алхимические трактаты и другие труды какого-то автора шестнадцатого века. Будучи плохо знакомым с литературой по алхимии, мистер Уорэксолл потратил слишком много времени, которое он смог бы сберечь, на ознакомление с названиями и начальными абзацами следующих трактатов: «Книга Феникса», «Книга тридцати слов», «Книга Жабы», «Книга Мириам», «Turba philosophorum»[25] и так далее. Затем он с восторгом сообщает, что совершенно случайно обнаружил в середине книги чистый лист, на котором содержались записи самого графа Магнуса под заголовком «Liber nigrae peregrinationis»[26]. Правда, там было написано всего несколько строк, но становилось ясно, что в то утро хозяин гостиницы имел в виду, совершенно очевидно, что он и сам верил в древнее суеверие времен графа Магнуса.
Ниже приводится перевод вышеупомянутых записей:
Ежели некто желает достичь долголетия, дождаться заслуживающего доверия вестника и увидеть кровь врагов своих, ему следует для начала войти в город Харазин и приветствовать князя…
Последнее слово было стерто, но не тщательно, и мистеру Уорэксоллу удалось прочитать «aeris» («воздуха»). Помимо этого текста была еще фраза на латыни «Quaere reliqua hujus materiei inter secretiora» («Ищи суть этого положения среди других частностей»).
Нельзя отрицать тот факт, что подобная находка проливала довольно мрачный свет на пристрастия и верования графа, но мистеру Уорэксоллу, живущему почти тремя веками позже и пришедшему в восторг при мысли, что к его общим знаниям добавилась еще и алхимия, а к алхимии и магия, граф стал казаться еще более поразительной личностью. И, когда после долгого созерцания портрета в холле мистер Уорэксолл двинулся к гостинице, голова его была полна одним графом Магнусом. Он даже не обращал внимание на окружающую природу, не замечал ни аромат вечернего леса, ни закат на озере, и когда он вдруг остановился, то, к крайнему своему удивлению, обнаружил, что находится у ворот в церковный двор в нескольких минутах ходьбы от своего обеда. Взгляд его упал на склеп.
– А, граф Магнус, – сказал он, – вот вы где. Как бы мне хотелось вас повидать.
«Как всякий анахорет, – пишет он, – я обладаю привычкой разговаривать вслух с самим собой и, в отличие от некоторых греческих и латинских отшельников, не жду ответа. Разумеется и вероятно, к счастью, никакой голос в ответ не раздался и не было никого, кто меня видел, за исключением женщины, которая, как я полагаю, мыла пол в церкви – она уронила что-то металлическое, и этот звук меня напугал. Граф же Магнус, я надеюсь, спит достаточно глубоким сном».
Тем же вечером хозяин гостиницы, которому мистер Уорэксолл сообщил, что хочет познакомиться с причетником или дьяконом (так он зовется в Швеции) паствы, представил его этому должностному лицу. Посещение склепа де ла Гарди было назначено на следующий день, затем последовал небольшой разговор.
Мистер Уорэксолл, вспомнив, что в обязанности скандинавских дьяконов входит обучение готовящихся к конфирмации, решил, что тот поможет ему освежить память по одному библейскому вопросу.
– Вы не знаете что-нибудь о Хоразине? – поинтересовался он.
Дьякон удивился, но с готовностью напомнил ему, каким образом вышеупомянутая деревня была повергнута остракизму.
– Я полагаю, – спросил мистер Уорэксолл, – от нее сейчас остались лишь руины?
– По-видимому, – ответил дьякон. – От старых священников я слыхивал, что там родился Антихрист. И существуют предания…
– Да! Какие предания? – воодушевился мистер Уорэксолл.
– Предания… я хотел сказать, что я их забыл, – сказал дьякон и вскоре, пожелав спокойной ночи, удалился.
Хозяин, на радость мистера Уорэксолла, на сей раз был один, и последний отнюдь не собирался его упускать.
– Герр Нильсен, – начал он. – Я кое-что узнал о Черном Паломничестве. Вы вполне можете рассказать то, что знаете. Что именно граф привез с собой?
Возможно, шведы всегда медлят с ответом, а может, хозяин просто являлся исключением из правил – я не уверен. Только мистер Уорэксолл отметил, что он по крайней мере минуту глядел на него, прежде чем произнес вообще что-либо в ответ. Затем, подойдя к своему постояльцу близко-близко, он, явно собравшись
