которую я, наверно, сумею повернуть по-своему (о! наверно сумею), и я, хотя с трудом, повернулся на бок, поджал ноги, подложил ладонь под голову и заснул, точно так, как в детстве, когда, бывало, проснёшься ночью возле спящей матери, когда в окно стучит ветер, и в трубе жалобно воет буря, и брёвна дома стреляют, как из пистолета, от лютого мороза, и начнёшь тихонько плакать, и боясь и желая разбудить мать, и она проснётся, сквозь сон поцелует и перекрестит, и, успокоенный, свёртываешься калачиком и засыпаешь с отрадой в маленькой душе.
Боже мой, как я ослабел! Сегодня попробовал встать и пройти от своей кровати к кровати моего соседа напротив, какого-то студента, выздоравливающего от горячки, и едва не свалился на полдороге. Но голова поправляется скорее тела. Когда я очнулся, я почти ничего не помнил, и приходилось с трудом вспоминать даже имена близких знакомых. Теперь всё вернулось, но не как прошлая действительность, а как сон. Теперь он меня не мучает, нет. Старое прошло безвозвратно.
Дедов сегодня притащил мне целый ворох газет, в которых расхваливаются мой «Глухарь» и его «Утро». Один только Л. не похвалил меня. Впрочем, теперь это всё равно. Это так далеко, далеко от меня. За Дедова я очень рад; он получил большую золотую медаль и скоро уезжает за границу. Доволен и счастлив невыразимо; лицо сияет, как масленый блин. Он спросил меня: намерен ли я конкурировать в будущем году, после того как теперь мне помешала болезнь? Нужно было видеть, как он вытаращил глаза, когда я сказал ему «нет».
— Серьёзно?
— Совершенно серьёзно, — ответил я.
— Что же вы будете делать?
— А вот посмотрю.
Он ушёл от меня в совершенном недоумении.
XI. Дедов
Эти две недели я прожил в тумане, волнении, нетерпении и успокоился только сейчас, сидя в вагоне Варшавской железной дороги. Я сам себе не верю: я — пенсионер академии, художник, едущий на четыре года за границу совершенствоваться в искусстве. Vivat Academia!
Но Рябинин, Рябинин! Сегодня я виделся с ним на улице, усаживаясь в карету, чтобы ехать на вокзал. «Поздравляю, говорит, и меня тоже поздравьте».
— С чем это?
— Сейчас только выдержал экзамен в учительскую семинарию.
В учительскую семинарию!! Художник, талант! Да он пропадёт, погибнет в деревне. Ну, не сумасшедший ли это человек?
На этот раз Дедов был прав: Рябинин действительно не преуспел. Но об этом — когда-нибудь после.
Справочное бюро
Почему леса, окаймляющие залив, синие?
Синим может выглядеть любой лес — при высоте солнца над горизонтом и определённой влажности воздуха (во время тумана или когда в воздухе много пыли, а также когда солнце низко над горизонтом — на рассвете или на закате) далёкие объекты выглядят более синими или голубыми, чем обычно. Это связано с рассеиванием солнечного света и отражением его от капелек воды. Наш глаз воспринимает объекты синего и голубого цвета как более далёкие, а жёлтого и красного — как более близкие, на этом основан эффект воздушной перспективы.
Как птица взмахивает крыльями? Все ли одинаково?
Большинство птиц достаточно часто машут крыльями, находясь в воздухе. Крыло птиц имеет особую конфигурацию и обладает подъёмной силой — то есть, взмахивая крыльями, птица остаётся в воздухе. Однако многие крупные птицы способны не только к машущему, но и к парящему полёту, который менее энергетически затратен. Это в первую очередь, крупные хищники (они умеют ловить термики — идущие от нагретой земли восходящие потоки тёплого воздуха — и с их помощью поднимаются на значительную высоту) — а также другие крупные птицы — аисты, альбатросы, пеликаны, буревестники и другие морские птицы. Машущий полёт возможен на высоте до 5–6 км.
Что за масло требуется художникам? Что такое терпентин?
Масляные краски делают на основе растительных масел — некоторые художники делали их сами, растирая пигмент вручную, смешивая его с маслом. Промышленные масляные краски, предназначенные для малярных работ, чаще всего делают на натуральной олифе, а краски для художников — на льняном масле. Терпентин, или скипидар, — смесь терпенов и терпеноидов (включая эфирные масла), получаемая из хвойных пород деревьев. Применяется как растворитель для масляных красок и для смывки старых красок.
Тэн, Каррьер, Куглер, Прудон — кто все эти люди? Искусствоведы?
Ипполит Адольф Тэн — французский философ, историк, искусствовед, выделил социальные факторы, определяющие развитие искусства в определённый период, — раса, среда обитания, исторический момент. Эжен Каррьер — французский художник, писал в основном жанровые сцены на тему семьи и материнства, его палитру отличает использование коричневых и серых тонов, фигуры как будто выступают из тумана. Ганс Куглер — немецкий художникпейзажист и портретист, сын искусствоведа и историка Франца Куглера. ПьерЖозеф Прудон — французский политик и социолог, один из теоретиков анархизма.
Кто такой натурщик?
Натурщик, или модель, — это человек, позирующий художнику (как старый Тарас) или скульптору во время создания произведения. Задача натурщика вроде бы проста — сохранять неподвижную позу, которую придумал художник или преподаватель, однако эта работа довольно утомительна — несколько часов не двигаться и даже не моргать. Художники часто изображают своих жён и возлюбленных, и некоторые модели известны едва ли не более, чем художники, увековечившие их.
Что такое полотно? Из чего делали ткань? Из чего делаются краски и кисти?
Художники пишут маслом обычно на специальной ткани — холсте — конопляной или льняной ткани с полотняным переплетением (перпендикулярно, через одну нить). Полотно — льняная ткань особого переплетения. Холст покрывается специальным составом — грунтом, а затем наносятся краски. Кисти делают из волосков, которые обычно натуральные (белка, колонок, куница, соболь, коза, мангуст), а также синтетические. Кисти бывают разных форм и размеров и для работы с разными красками, и у каждого художника есть не только набор красок, но и набор кистей.
Чем онучи отличаются от лаптей? Из чего плели лапти?
Онучи — это «портянки» под лапти, куски ткани, которыми обматывали ступню и голень, чтобы лапти не натирали. Лапти плели из лыка (внутренней части коры липы), бересты и камыша —
