Книга Загадаю тебя - Лия Лова

— Какие, такие? — не унималась Маринка.

— Да мозг по любому поводу выносите! Ты её вообще видела? Иди загугли: Елена Митриченко, хозяйка модельного агентства Face Time, — он уставился на Марину в ожидании. — Ну! Давай! Иди  гугли! Я жду!

Достав из кармана телефон, Марина набрала поисковый запрос. Через секунду на экране возникли сотни фотографий с бабулькой, лет шестидесяти. Яркими картинками мелькал её экстравагантные наряды, длинные ногти, красные сморщенные губы и платиновые кудряшки.  Кое-где на фото она была возле той самой кукольно-розовой «Мазды» и почти везде в окружении молоденьких парней из своего агентства. Эндрю и десяток таких же ангельски красивых мальчиков с обожанием во взгляде приклоняли колени перед своей престарелой богиней, открывающей им двери в мир высокой моды и безграничных возможностей.

— Ну? Дальше будешь мне мозг выносить? Или всё-таки покормишь?

Маринка расплылась в улыбке и побежала разогревать давно остывшую еду. Сейчас она вспомнила Дашины слова о том, что отношения с красивым мужчиной — это вечный стресс. Ведь стоит ему где-то задержаться или мило улыбнуться незнакомой женщине, как тут же в голове начинают возникать придуманные истории о возможных изменах, причём на пустом месте. И как от этого избавится, если твой мужчина является мечтой и желаемым трофеем для всех девушек вокруг?

После ужина Маринка уютно устроилась на диванчике возле Эндрю и играла с его непослушными локонами, в ожидании когда же он перестанет злиться из-за недавнего представления и наконец вручит подарочек. Но Эндрю, зависнув в телефоне,  молча просматривал ленту новостей, не обращая внимания на Маринкины заигрывания.

— Ну, чего ты молчишь? — наконец не выдержала Марина.

— А надо что-то говорить? Мне и так хорошо. Посидеть в тишине иногда полезно, — не отрываясь от экрана, пробурчал красавчик. — А то знаешь, целый день в этой суете. Устал жутко. Так что лучшее, что ты можешь сделать — это тоже помолчать.

— Ну… Да… А что ты мне приготовил?

— В смысле? Что приготовил?

— Ну как бы сегодня праздник, — осторожно напомнила Марина.  – Сам же сказал, начальницу поздравил. А меня?

— А! Ты об этом! — он наконец обнял Маринку и прижал к себе, при этом продолжая ковыряться в телефоне. — Я не люблю все эти принудиловки. Подарки и цветы должны быть от чистого сердца. По настроению и в любой день, независимо от календаря. А вот так, типа сегодня восьмое, значит должен — так  я не люблю.

— Ну, в любой день от тебя я тоже как-то не сильно заметила, — вздохнула Маринка и с горечью поняла, что единственным сегодняшним подарком были пончики от Макса.

— Зато я могу подарить тебе себя! — Эндрю кинул телефон на столик и повалил Маринку на диван. — У тебя сегодня будет лучший подарок!

— Ой, знаешь, чего-то не сильно хочется, — Маринка попыталась выбраться из крепких объятий, но получалось это как-то совсем неубедительно. — Настроения нет. А я люблю, чтоб от чистого сердца! Ага! И по настроению. А настроения нет совсем!

— Ну, лапусь, не вредничай! Я зря, что ли ехал? — Эндрю принялся стягивать Маринкину футболку, не обращая внимания на попытки сопротивления. — Сегодня такой тяжёлый день. Надо расслабиться, снять напряжение… Давай, не дури!

— Я не хочу! Ты слышишь?  — внутри Маринки снова начинал зарождаться ураган желания делать всё по-своему, а не как хочет кто-то. Упрямство набирало обороты, рискуя привести к новой ссоре на пустом месте.

— Ну хорош вредничать! Давай, я сегодня тебе приятное сделаю, — прошептал на ушко Эндрю и слегка прикусил мочку.

Крупные мурашки тут же обсыпали Маринкину грудь, почти лишая её сил сопротивляться. Возник огромный соблазн поддаться искушению и забыть то, что Эндрю оставил её без подарка. Красавчик продолжал свои ласки, окончательно лишая Маринку воли, а она гоняла назойливые мысли в голове и никак не могла расслабиться:

«Если сейчас уступлю, то он решит, что так и дальше можно себя вести... Если прогоню, то он может уйти насовсем... А вдруг он и правда постарается сегодня для меня, а я его выгоню… Так! Решено! Если сегодняшний секс мне понравится — я его прощу, если опять будет эгоистом, то сожгу нафиг ту страничку с желанием и пусть морочит голову другим!» — с этой мыслью Маринка наконец успокоилась и запустила руки в волосы Эндрю, в ожидании райского удовольствия.

***

Красавчик зацеловывал её и при этом медленно расстёгивал свою рубашку. Иногда отрывался от Маринкиных губ и шеи, и заглядывал в глаза — томно, пронзительно… Потом скользил взглядом, словно ведя Марину куда-то… И вдруг напрягал грудную мышцу, поигрывая ею… И снова пристальный взгляд в глаза, лёгкое движенье бровью, мол, ну как я тебе?

Первый раз это неожиданно неприятно охладило Маринкин пыл, во второй — меньше чем через минуту после первого — ей стало противно, а в третий — она с трудом сдержала истеричный смех. Боже… Кого он собрался ублажать, не себя ли? Сколько самолюбования, мама родная!

А Эндрю, выверенным движением стянув, наконец, с себя рубашку, встал перед ней и, широко расставив ноги, подмигнул:

— Поможешь, детка?

— Опять? — чуть было не возмутилась Маринка, но тут же взяла себя в руки: — В смысле — что мне делать?

Красавчик немного напрягся, но тут же опомнился и, взяв её руки, положил себе на ремень:

— Пора распаковать твой подарок!

Распаковывались они красиво, даже очень. Марина даже помокрела и поверила в то, что в этот раз на её улице будет праздник…

Немного смущало то, что Андрей был везде гладенький. Почему-то в прошлые разы это не бросалось в глаза, а сейчас… Красивое мускулистое тело, широкие плечи, сильные руки… А как девочка, вот правда.

Марина любила шалить во время секса, пощипывая Макса за волосы на груди губами. Он этого наоборот не любил, взбрыкивал, а она нарочно допекала его, потому что видела — терпит… Терпит, потому что любит и хочет её больше, чем добиться того, чтобы она перестала маяться дурью. И она, конечно, не перегибала. Так, просто баловство… Задумавшись об этом, Маринка прикусила Эндрю плечо, а он вдруг дёрнулся, отпихнул её:

— Ты с ума сошла! Представляешь вообще, во сколько тебе обойдётся мой синяк?!

Возникла немая пауза и красавчик тут же привлёк её к себе:

— Ну правда, детка, я же