в другом веке, в другой вселенной. Вода, затапливающая улицы, и золотые рыбки, плывущие прямо над тротуаром. Это всё было так невероятно, но негромкий голос Стигмы заставлял меня поверить.
Кажется, меня одного.
Не открывая глаз, я услышал, как Пси зевнул. И хлопок резко закрывшейся книги.
Настала моя очередь недовольно на него смотреть.
– И что тебе не нравится? – спросил я.
– Это скучно. И слишком странно, – он слегка поморщился. – Я не люблю книг, в которых описаны настолько нереальные вещи.
– Но послушай, как красиво она написана! – воскликнула Стигма. Амулеты на её шее звякнули.
Пси восхититься не торопился.
– Я бы поискал что-нибудь более… реалистичное, знаете. Например, Стейнбека.
– Он невероятно занудный!
Я не знал, стоит ли согласиться или возразить. Я не читал.
– Про что он пишет? – спросил я.
Пси пожал плечами.
– Про жизнь. И про людей. Реализм без всяких магических выкрутасов.
Стигма закатила глаза.
– Какие вы, ребята, скучные.
– Да ладно. Мне хотя бы интересно узнавать о том, что было раньше.
– Из художественной литературы? – саркастически усмехнулась Стигма.
– Это лучше, чем из учебников, – пробурчал Пси.
И я был с ним полностью согласен.
В учебниках по истории было не так уж много информации о том, что было до. До всего этого. Хотя, в учебниках можно было найти причины этого. Перенаселение. Нехватка ресурсов. Локальные конфликты. Уже не локальные конфликты. Ядерные бомбы. Ядовитые газы. Землетрясения и огромные волны, вызванные бомбами. Катаклизмы – красивое, но пугающее слово, уже не помню, где я его прочитал.
Я плохо помню цифры. Кажется, после этого на Земле осталось около четверти населения. А потом в учебниках писали, что человечеству невероятно повезло, потому что люди смогли сделать то, чего у них обычно не получалось: договориться. Собраться, подумать и найти решение. Что нашлась незаражённая область, вокруг которой было достаточно плодородных земель и источников чистой воды. Что удалось собрать достаточно ресурсов, и что не были потеряны нужные знания. Получилось сделать ещё одну попытку. Общество, новая версия, по возможности улучшенная.
Мы, правда, пытались всё исправить. Сделать лучше. Мы начали контролировать рождаемость, чтобы не допустить перенаселения снова. Детей выращивали сначала в специальных центрах, потом переводили в общежития, обучали на собраниях. Никто из нас не знал, что такое «семейный очаг», но зачем? У нас были центры. У нас было образование. Нас кормили, растили, готовили к реальной жизни сразу. Когда нам исполнялось восемнадцать, нас начинали обучать азам будущей специальности. К двадцати двум мы переселялись в отдельные квартиры и работали там, где было необходимо. Все были устроены. Всё функционировало. Все знали, что всё было хорошо.
Никто не жаловался. А если пытались, их находил Второй Отдел.
Так было сейчас. То, что было до представлялось мне необычным, соблазнительным и… пугающим.
Дзет как-то спросил меня, хотел бы я, чтобы всё снова стало, как раньше.
Я не знал, что ответить.
Я не знал, что было раньше. Учебники, книги, старые фильмы из фото – ничего из этого не давало полной картины, настоящего знания. И я не был уверен, что моя жизнь в общежитии, уже расписанная по пунктам, плоха. Может, немного. Может, если бы в ней не было Гаммы, и всем можно бы было поджигать, что им нравилось, то я бы…
– Альф? – голос Стигмы вырвал меня из размышлений. – Ты хочешь дальше читать «Сто лет»?
Я немного растерянно кивнул.
– Видишь? – она повернулась к Пси. – Нас двое, а ты один. Большинство побеждает, поэтому мы читаем дальше.
Пси пожал плечами, откидываясь на стену и скрещивая руки на груди.
Стигма открыла книгу, полистала страницы, разыскивая место, на котором мы остановились, и размеренно продолжила.
Продолжим. При поджоге сухой травы, если пожар не распространится, Вы снова получите только штраф. Но если Вы решитесь взяться за что-то покрупнее, вроде квартиры или целого дома, то готовьтесь не только к выплатам компенсаций, но и к тюремному заключению.
Мы просто предупреждаем. Будьте осторожны.
И, мы полагаем, что очевидно, если Вы решите поджечь кого-то, например, вашего злостного врага или случайного прохожего, то судить Вас будут уже за причинение вреда здоровью или, что очень вероятно, за убийство. Мы категорически не рекомендуем делать что-то подобное, и не только потому, что вы рискуете своей свободой, но и потому, что это противоречит всем нормам морали. Мы поджигаем, чтобы порадовать себя, а не чтобы навредить другим.
Я постепенно растворялся в её голосе и книге. Пси, кажется, засыпал, его голова медленно склонялась к моему плечу. Стигма перелистывала страницы, сохраняя ритм.
– «…где воображение Аурелиано Второго превращало дирижабль в летающего слона, который ищет местечко, где бы прикорнуть среди туч».
Конечно, долго быть счастливыми нам не позволили.
Я уже ненавидел звук резкого открывания двери – он не сулил ничего хорошего. И сейчас я услышал именно его, пусть и приглушенно через лабиринт полок читалки.
Стигма замерла, не перелистнув до конца страницу. Пси дёрнулся, в панике открыв глаза. Я просто не знал, как реагировать.
До нас донеслись звуки шагов и чьих-то голосов. Очень неразборчивых. Тихих и, кажется, нудных.
Я был уверен, что это не паранойя. Я был уверен, что это он.
Пси быстро поднялся на ноги и схватился за ручку оконной рамы. Потянул на себя, рама предательски заскрипела.
– Помогите, – прошипел он. Я тоже вскочил, тоже дёрнул. Окно приоткрылось даже не наполовину, но достаточно, чтобы мы могли вылезти. Я уже собирался вскарабкаться на подоконник, но Стигма оттеснила меня. И сунула мне в руки книгу.
– Я закрою снаружи. Будьте осторожны, – шепнула она, забираясь на подоконник.
– А… – больше я не могу ничего сказать. И не успел бы, потому что Пси уже тянул меня к полкам.
– Пошли. Нужно отвлечь их, – он всё ещё говорил шёпотом. За нашими спинами снова заскрипела рама.
– Почему? – спросил я, засовывая книгу на ближайшую полку.(сейчас, она лежит у меня в кармане. другое издание, в мягкой, но такой же потрёпанной обложке. Стигма была права – книга прекрасна.) – Почему мы просто не ушли все?
– Нас могли бы заметить, – напряжённо ответил он, осторожно выглядывая из-за ближайшего стеллажа. – Нельзя, чтобы нас связывали со Стигмой. К тому же, сейчас мы можем что-нибудь узнать…
Я кивнул. Мы прошли несколько поворотов книжного лабиринта, ориентируясь по отголоскам разговоров. Теперь я был уже полностью уверен, что это Агент. Чем ближе мы подходили, тем больше я узнавал голос. С каждым стеллажом, с каждой буквой алфавита на карточке с полок.
Мы обогнули ещё один ряд и столкнулись
