Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
садясь обратно за стол. – Ты идиот, Карл. Ты идиот.
В спальне его сын успокоился.
Скоро до него донесся смех жены.
Карл резко проснулся оттого, что кто-то дотронулся до его лба. Это была Даника. Она стояла перед ним в темноте в одной сорочке.
– Он спит, – прошептала она. – Пойдем в гостиную? Если тихо, можно попробовать.
Карл сидел, почти сполз с кухонного стула. Теперь он выпрямился и недоуменно посмотрел на нее.
– Сейчас? – прошептал он. В горле у него пересохло.
– Да, сейчас.
Он не понял, было это ради него или ради нее самой, но он сделал то, о чем она попросила. Она не кричала, но это чтобы не разбудить ребенка.
Ферма и загадки
Работы у Даники на ферме Карлу хватало. Следить надо было не только за скотом и посевами. Еще надо было ремонтировать постройки. Ферма была старая, здания потрепаны временем, местами на грани разрушения. У нее не было ни сил, ни времени заниматься ими, но с помощью Карла все должно было получиться. Он делал все, о чем она просила, этого она не могла отрицать. Во многих смыслах он стал воплощением готовности помочь.
Всегда имелось в виду, что братья Даники должны восстановить постройки на ферме, но этому плану не суждено было сбыться, поскольку ни Йован, ни Стефан не вернулись из своих заморских странствий. Стефан был старшим и должен был бы унаследовать ферму, но Даника считала, что она, безусловно, заслужила право владения, ведь именно она много лет тянула на себе и хозяйство, и родителей. К тому же она теперь замужем, переезжать ей не подобает.
Она и не рассчитывала снова увидеть братьев.
Разве что сестру Таяну, но для нее путь домой был окутан стыдом. Вероятно, она боялась, что ее легенда раскрыта, и едва ли она хотела возвращаться, если был хоть малейший риск, что дома ее уже заклеймили как продажную женщину. На самом деле Таяна могла смело возвращаться домой, потому что Даника ни словом не обмолвилась никому о роде ее занятий. Сестры никогда не были особенно близки, у них было мало общего. Тем не менее при необходимости Даника готова была защищать Таяну до последнего. Они же сестры.
Но на родительскую ферму Таяна могла не рассчитывать. Она теперь принадлежит Данике.
Давным-давно их дед выстроил ферму своими руками. Говорят, ничто не могло отбить у него тягу к перемещению, по крайней мере до почтенного возраста, когда его одолела несбиваемая лихорадка.
Сразу за домом к востоку природа становилась грубее и переходила в горы. И где-то в дикой местности, среди стойких кустов, жесткой травы и маленьких скрюченных деревцов, карабкавшихся по холмам как сгорбленные тролли, пряталась межа, которая никого не интересовала.
Главный дом был сложен из незыблемых валунов и стоял так же твердо, как и в день постройки. Но красная черепица с крыши пострадала от хода времени и от сильных ветров, носившихся по долине, оставляя за собой замешательство и разруху.
Не меньше ветер любил приносить тучи, готовые разверзнуться над жаждущей влаги землей, чтобы потом милосердно угнать их обратно, словно испугавшись внезапной жестокости. Врезаясь в горы, он становился непредсказуемым, как биллиардный шар, закрученный какой-то неведомой силой. О раздолье ветра в долине ходило много рассказов, например, о двух крепких лесных работниках, на которых упали две огромные ненадежные ели. О девчушках, которых перенесло через горную гряду. И еще про быка, которого занесло в виноградник. Некоторые истории явно были правдивы, о достоверности других позаботилось время.
Углом к дому, фасадом к югу располагался большой амбар, где в одном конце хранился урожай, а в другом – инструменты. Укромный угол с гамаком мог при желании стать домом для одного или парочки наемных работников. За прошедшие годы амбар бессистемно достраивали с разных сторон: столовая и небольшая постирочная были добавлены со стороны двора, большой курятник сзади, с выходом в поля.
Напротив дома, по другую сторону полузаросшего двора, находился длинный хлев. Он, как и дом, был построен из светлого камня, по крайней мере в основном, но дед Даники использовал все, что смог найти, чтобы возвести здание. Поэтому в кладке стены можно было наткнуться на самые причудливые строительные материалы. На одном из фронтонов был, например, простой надгробный камень женщины по имени Светлана. Судя по надписи, она умерла в 1867 году и была «горячо любима сыном и всеми своими зверями». Никто не знал, кто это такая, но раз ее надгробие нашли в этой земле, видимо, она когда-то здесь жила, решил дед.
На ферме жили, как правило, три рабочих лошади, пара коров, несколько коз, небольшая отара овец, баран и две-три свиньи, покрытые жесткой щетиной. Животные свободно ходили, где хотели, без привязи, мирно и дружно, внутри и снаружи. Такой распорядок, за редким исключением, отлично работал уже много лет, несмотря на видовые различия, наверное, потому что животные в своей более или менее жвачной общности давно признали, что ссориться в этом крошечном мирке – себе дороже.
Таким образом хлев оставался островком безопасности десятилетие за десятилетием. Очевидно, дед Даники оказался прав в своем убеждении, что надгробный камень вкупе с прочими замурованными предметами смогут отгонять несчастия от дверей. То тут, то там из известкового раствора выглядывал крест. Где-то торчали покрытые железом деревянные башмаки, ржавая тяпка, старая лопата. Местами остались только углубления от предметов, потерянных в ходе времени. Забытые вещи, оставившие свой след в истории.
Самым необычным был, без сомнения, большой церковный колокол, вмурованный в стену хлева с юго-восточного угла. Дед Даники нашел его в зарослях чуть выше по склону горы в одно из своих многочисленных странствий. Хотя вероятность встретить в тех краях другого человека была такой же большой, как и вероятность найти церковный колокол, застенчивость гнала его в дикую местность, когда ему хотелось походить на природе. А там стоял колокол и светился в окружении белых цветов.
Деду очень повезло натолкнуться на группу голодных македонцев, шедших домой, те помогли оттащить колокол на ферму в целости и сохранности, а в качестве оплаты попросили всего лишь сытный обед. Никто не знал, откуда взялся колокол, но уже то, как он представился деду Даники в окружении белого ясенца, накладывало на колокол отпечаток волшебства. Разрешают ли инстанции, более приземленные, использовать церковный колокол неизвестного происхождения при закладке стены хлева, деду Даники не пришло в голову спрашивать.
На всякий случай дед поместил колокол с того угла хлева, где меньше была вероятность, что его
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
