Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
это была идея Гитлера – в те дни в Вене оставалось в живых еще около 80 тысяч евреев, так пусть эта свинья… der Schweine!.. Дельбург поучится у Антонеску, как нужно «работать».
«Обмен опытом», так сказать.
Еще одним сопровождающим Штуккардта был его заместитель, доктор Глобке.
Ганс Глобке известен сегодня не менее, а может быть, даже более, чем Штуккардт. Ведь именно он, Глобке, был официальным комментатором Нюрнбергских законов, и именно он изобрел печально известную «систему имен», по которой евреям запрещалось изменять свои имена.
Приезд Ганса Глобке в Одессу был, как ни странно, каким-то мистическим образом связан и с нашей судьбой: буквально за два дня до его приезда, 18 марта 1942-го, Тася для конспирации стала назвать Ролли простым русским именем Валя.
О том, как это драматическое событие произошло, Ролли расскажет вам сама.
Мы же пока вернемся к визиту РЕВИЗОРА.
Таким уважаемым людям, как Штуккардт и Глобке, был оказан царский прием.
Говорят, что несмотря на позднее время – поезд-экспресс прибыл в 21:40 – вокзал был залит ярким светом, украшен флагами и гирляндами цветов.
Хотя какие гирлянды цветов в разрушенной Одессе в марте месяце?
Во всяком случае, на покрытом красным ковром перроне гостей встречал сам губернатор Алексяну с огромной свитой.
Здесь же присутствовал примарь Пыньтя, тоже с толпой прихлебателей, среди которых, как это ни прискорбно, был наш уважаемый профессор Часовников, скрывавшийся от эвакуации, как вы, наверное, помните, на 11-й станции Большого Фонтана. Теперь профессор Часовников стал ректором Одесского университета и с полным правом мог принимать участие в таких торжественных мероприятиях.
«Гости» пробыли в Одессе всего одни сутки, но, как сообщает «Одесская газета» от 25 марта 1942-го, очень много «успели».
Ну, прежде всего в их честь был дан торжественный обед в Воронцовском дворце и два не менее торжественных ужина в здании Думы на Николаевском бульваре. Все эти обильные застолья, естественно, сопровождались не менее «обильными» речами.
В перерывах между обедами и ужинами они ознакомились с достопримечательностями Одессы, восхитились ее потрясающей архитектурой, насладились оперой Римского-Корсакова «Царская невеста», которая специально для них была представлена в Оперном театре, и в 22:30, после торжественных проводов, отбыли в Берлин.
Но, скажите на милость, неужели такой высокопоставленный нацист, как группенфюрер Штуккардт, стал бы трястись в экспрессе все эти треклятые две тысячи километров из Берлина в Одессу только затем, чтобы провести в нашем городе одни сутки? Только затем, чтобы жрать и, плохо скрывая скуку, выслушивать в переводе с румынского приветственные речи? Только затем, чтобы восхититься архитектурой разрушенного бомбежкой города и насладиться «Царской невестой» в исполнении оставшихся в Одессе третьесортных певцов?
Нет, конечно!
РЕВИЗОР, несомненно, и даже в первую очередь, посетил Тюремный замок и опустевшее уже гетто на Слободке и убедился, что Антонеску на этот раз сказал Гитлеру правду – евреев в Одессе нет!
Да, действительно, Антонеску сказал Гитлеру правду, но, к счастью, не всю…
В городе в эти дни оставалось еще несколько десятков евреев, и мы в их числе.
И хотя облавы на улицах прекратились, наше положение с каждой минутой становилось все хуже. Так, квартира Эмильки, повисшая где-то между небом и землей в разрушенном бомбежкой доме, теперь, когда снег сошел и руины обнажились, стала не только заметна с улицы, но и грозила рухнуть каждую минуту.
Нужно было искать новое убежище.
Поисками, как всегда, занималась Тася. Теперь, на залитых солнцем улицах, это было особенно опасно: она уже не могла скрывать лицо, закутываясь в платок, и здесь, в этом родном ей городе, каждый встречный мог ее узнать и выдать.
Но вот наконец 17 марта 1942-го, под вечер, она вернулась уставшая в квартиру Эмильки и показала ключ от их нового убежища.
Как оказалось, ей удалось нанять комнату, под видом «дачи на лето», в доме, принадлежащем некой Арнаутовой.
Дом, по рассказу Таси, находится на 11-й станции Большого Фонтана, в деревне, носящей имя Дерибасовка, в достаточно глухом месте, на улице Костанди, и проживают в нем только две старухи – сама Арнаутова и какая-то ее родственница по фамилии Федоренко. Обе они производят очень хорошее впечатление: о национальности не спросили и, видимо, были рады столь неожиданно свалившимися на них «дачникам».
Ну, все – нужно уходить. До Дерибасовки более 10 километров.
Сегодня они уйдут без вещей и только вдвоем с Изей. Ролли она заберет завтра, а потом и Эмилька сможет к ним перебраться. Так она и со старухами договорилась: трое взрослых и один ребенок. И задаток за «дачу» оставила – свое обручальное кольцо.
Тася с Изей ушли и, как это ни невероятно, добрались до Дерибасовки. А утром Тася, как обещала, вернулась за ребенком. Она поднялась по висящей над пропастью лестнице на четвертый этаж, подошла к двери в квартиру и… с ужасом поняла, что дверь открыта настежь?!
Не помня себя, Тася вбежала в квартиру, прежде всего, конечно, в кухню, где должна была быть Ролли. Но Ролли там не было…
Тася бросилась в комнату и… увидела Эмильку…
Эмилька лежала полу в луже запекшейся крови.
Трудно сказать, как повела бы себя в такой ситуации другая женщина.
Но Тася даже не вскрикнула и, конечно, не выбежала в страхе за свою жизнь из этой квартиры, а стала искать Ролли. Она металась по комнатам, заглядывала во все углы, но, видимо, в смятении чувств, не догадывалась заглянуть на антресоли.
«Ролли! Ро-л-л-и!» — вопила она, не обращая внимания на то, что ее крики могли быть услышаны на улице, и уже начинала понимать, что кричит напрасно, что девочки в квартире нет и нужно уходить…
Но вдруг, неожиданно, в темном проеме антресолей, под самым потолком, показалась заспанная морда Ролли.
«Чего ты орешь? – спросила она совершенно спокойно. Ты что забыла, я же сплю здесь, на антресолях? Ты меня совсем разбудила…»
Тася после войны рассказывала, что с этой минуты она обрела какое-то ледяное спокойствие и действовала, как автомат: не говоря ни слова, она стащила эту мерзавку на пол, одела ее кое-как и почти скатилась по качающейся лестнице.
А потом все шла и шла, эти бесконечные 10 километров до Дерибасовки, таща за собой ревущую от страха, голода и усталости Ролли.
Добравшись в конце концов до Дерибасовки и убедившись в том, что и Изя, благодарение Богу, пока жив, она еще нашла в себе силы соврать хозяйкам их новой «дачи», что дочку зовут «ВАЛЯ».
Так, совершенно случайно, Ролли стала ВАЛЕЙ.
На всю дальнейшую жизнь…
Закончив описывать это событие,
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
