рассматривал окружающий мир темными, практически чернильными глазами. Но страшным было то, что в глубине младенца притаилась маленькая, но не менее опасная тьма.
Удар грома и струи дождя с грохотом распахнули закрытые окна. Ветер бесстыдно ворвался внутрь. Он отбросил в стороны тяжелые шторы, прошелся по спинам мужчин мокрым холодом, а затем исчез, нырнув в открытую дверь.
Женщины бросились закрывать распахнутые створки. Но прежде, чем они зашторили окна, Лигвард увидел как в глазах младенцев блеснули молнии, освещая глубину дара.
Это же заметил и Владетель. Он со страхом взглянул на второго сына.
— Этого не может быть.
Сила младенцев была равна и безмерна, словно воды Окраинного океана. Вместе они могли бы сотрясти небеса, но окажись по разные стороны, они бы уничтожили мир.
— Божественные близнецы…
Рудгард взглянул на Лилайру, которая лежала без сознания, утопая в ворохе подушек.
— Она видела второго ребенка? Ну? — его озлобленный взгляд прошелся по испуганным лицам повитух. — Отвечайте?
— Нет, Ваше Величество. Она потеряла сознание прежде…
— Хорошо.
Рудгард подхватил младенца, внутри которого жила тьма и выскочил из комнаты. Лигвард поспешил следом за ним.
— Что ты задумал?
Владетель небрежно положил младенца на стол.
— Арлазгурново отродье, — в его руке блеснул нож для бумаг. — В нашем роду никогда не было темных. Не будет и в этот раз.
Он нанес удар и Лигвард едва успел перехватить руку. Лезвие лишь скользнуло по щеке младенца, оставив глубокий порез. На удивление тот не закричал, скорее затих, испуганно сжавшись в комочек, словно хотел спрятаться.
— Собираешься стать детоубийцей? — брат вырвал нож из руки Владетеля и отбросил в сторону.
Рудгард оттолкнул брата.
— Мы должны избавится от него. Я не позволю разрушить страну, по глупой прихоти богов, — голос Владетеля был спокоен, в нем звучала сталь, но Лигвард заметил, как нервно сжимаются и разжимаются кулаки брата. — Помнишь, что случилось, когда Божественные близнецы родились в последний раз?
Лигвард помнил.
Тогда, три сотни лет назад, цветущий край стал Выжженными землями, а когда-то могучее государство Айдан, распалось на Сурдж и Аль-Харид. В борьбе за власть братья уничтожили все.
Он поднял глаза на брата:
— А что ты скажешь Айлин?
— Она о нем не вспомнит, — твердость в голосе старшего брата говорила, что он уже принял решение и менять его не намерен. — Никто не вспомнит.
Да, если Владетель хотел, он мог вложить в голову человека любую мысль, самому Лигварду было далеко до такой силы. Впервые он задумался, а точно ли Айлин полюбила Владетеля сама, или это было его желанием?
Лигвард покосился на ребенка:
— Отдай его мне. Я сам с ним разберусь.
— Ты сделаешь это для меня? — в глазах брата скользнуло облегчение. — Забирай!
Лигвард подхватил ребенка на руки и прижал к груди. Прежде чем выйти из комнаты, он бросил взгляд на брата, в надежде, что тот передумает.
Но тот, уже открыл дверь в покои Лилайры:
— Лайры…
За его спиной захлопнулись тяжелые створки, отсекая второго сына от семьи, в которой он был рожден.
Пути назад не было.
Лигвард торопливо шагал по темным коридорам, прижимая к груди хрупкое тельце. Младенец спал, не подозревая о своей участи. Рана на его щеке медленно затягивалась — тьма любит своих чад. Лигвард остановился и вгляделся в его лицо, пытаясь найти знакомые черты.
Этот ребенок должен быть его. Он бы никогда не сделал того, на что решился брат. Лигвард, оперся спиной о стену, чувствуя затылком холод камня.
Он думал о том, почему Айлин все-таки выбрала его брата.
Неужели она оказалась такой, как все, и просто позарилась на венец Владетеля? Или ее все-таки околдовали?
Он готов был сделать ей предложение. Бархатный футляр, в котором пряталось кольцо с бриллиантом, достойным Лилайры, терпеливо ждал своего часа в кармане его камзола, когда она появилась на террасе.
Сияющая, словно весеннее солнце, в платье из дарейского шелка, которое охватывало ее фигуру, позволяя воображению скользить по волнам мягких изгибов ее тела. В золоте ее пшеничных волос, каплями росы, сверкали хрустальные бусины.
В тот день Лигвард не видел ничего: ни людей, сидящих вокруг, ни цветущих лирейников, ни снующих рядом разносчиц. Видел только ее миндалевидные глаза, из которых на него смотрело ночное небо.
Он поднялся, встречая ее. Она замерла перед ним. Сапфировые серьги в ее чуть заостренных ушах, вспыхнули льдистыми искрами.
«Прости» — прошептала она, — «Между нами произошла ошибка. Я никогда не любила тебя».
Затем она ушла. А он опустился на стул и долго сидел, вдыхая пьянящий аромат лирейников, сжимая в кармане заветный футляр.
Он готов был на многое, что бы забыть этот день. Выпивка, женщины, игры — ничего не приносило облегчения.
Время не лечит, оно только покрывает боль налетом ржавчины, а ковырни ее, и она вновь проступает наружу стальным блеском.
Лигвард сжал младенца в руках. Теперь он мог отомстить, убив ее ребенка. Но будет ли это местью?
Он ударился головой о камень и рассмеялся.
Нет. Он не хотел убивать его. Не мог.
В голубоватых глазах Лигварда появилась решимость, такая же, что пылала в глазах его брата.
Мальчик будет жить. Это и будет его, Лигварда, местью.
Он выскользнул из дворца, прикрывая полой плаща спящие дитя. Приказал подать коня.
— Лигвард!
Окрик заставил его испуганно оглянуться. У подножья лестницы стояли его приятели.
— Говорят у Владетеля сын? — громко спросил его Винтар Ван Груберт.
— Да.
— Так куда ты бежишь, — радостно прокричал Карнак Ви Рей, — Идем праздновать!
— Начинайте без меня, Скоро присоединюсь к вам.
Придерживая младенца, Лигвард вскочил в седло.
— Эй, а что у тебя там? — крикнул Ван Рес в спину друга, но тот не услышал.
Он гнал коня увозя от дворца того, кто должен был умереть.
* * *
«Я спрятал тебя в отдаленной деревне. Нашел кормилицу и приставил к вам своего старого ординарца, которому мог доверять. Издали наблюдал за тобой, решая, как поступить дальше.
Ты был моей тайной, моим оружием, моей болью.
Возможно ты так бы и жил тихой, спокойной жизнью, если бы ни один случай. Деревенские мальчишки, чем-то обидели тебя, и ты выпустил тьму, покалечив их. Конечно мне удалось все замять, но я понял, что твоя сила со временем будет только расти и однажды, если ты не сможешь с ней справится, приведет к гибели.
Тогда я решил забрать тебя.
В нашем обществе все находятся на виду. Ребенок, попавший в неожиданную милость сильных сего, стал бы целью сплетен и пересудов. Но у меня было решение, которое позволяло тебе занять пусть не свое место, но достаточно близкое к нему. Оставалось получить разрешение Владетеля. Поэтому к престолу я тебя привел
