Они наверняка сочли бы ее сумасшедшей, узнав, как она рвется домой. Лин глотнула еще виски. Забавно, не правда ли? И какое невезение для Брука! Именно с женщиной-врагом он оказался в одном доме.
— Итак, когда же изменилось ваше мнение? — Энтони не сводил глаз с ее лица, хотя молчали они довольно долго. — Я склонен думать, что как был хорошим бизнесменом, так им и остался, однако вы перестали мной восхищаться.
Линда подняла бокал в шутливом приветствии.
— Но вы же уволили меня, помните?
— Помню. И также помню почему. — Он мягко улыбнулся. Поэтому мне кажется, что ваше отношение изменилось несколько раньше.
— Я думаю, это происходило постепенно, — сказала гостья, стараясь говорить спокойно и рассудительно. Так ему будет труднее отмахнуться от слов. Главное больше не впадать в страстные обличительные речи. — Платили вы хорошо, но ваша нетерпимость… Мы до смерти боялись вас, вы знаете это? Мы врали, покрывая друг друга, если, например, заболел ребенок, или кто-то опоздал, потому что сломалась машина. Мы знали, что поблажки не будет.
— Но большинство крупных компаний очень требовательны к работникам. — По-прежнему не было заметно, чтобы его хоть немного волновало то, что она думает. Казалось, ему было просто любопытно. — Иначе они не выживут.
— Стоун не такой, — выпалила Линда не думая. — Он с пониманием относится к чужим проблемам. Всегда отпустит, если тебе нужно.
Еще до того, как он рассмеялся, девушка сообразила, что угодила в ловушку.
— В «Счастливом доме» царит финансовый хаос, — сдержанно сказал Энтони. — Вот вам и результат.
— Возможно, Кристофер слишком мягкий. Я уже говорила это. — Она покрутила в руках бокал, наблюдая, как плещется жидкость. Этот маленький шторм в большом бокале был очень похож на обиду, засевшую внутри и рвущуюся наружу. Испытывая удовольствие от сравнения, Линда отпила еще глоток. — Хорошо, пусть Стоун не прав, но почему бы не взять золотую середину? — Она подняла глаза на Энтони, чувствуя себя смелее. — Неужели не существует середины между размазней, который доводит дело до краха, и погонщиком рабов, который лучше разобьет семью, чем позволит сотруднику работать несколько часов дома?
— Работать дома? — Энтони медленно убрал руку, которой подпирал голову, и, подавшись вперед, уставился на девушку, — Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал он тихо и сдержанно. — Разбить чью семью?
Настала очередь Лин рассмеяться.
— Ах, вы не понимаете. Мою, конечно. Вы не разрешили работать мне дома, а я просила хотя бы два часа в день. Я проработала на вас два года, не пропустив ни одного дня, ни разу ни о чем не попросив. — Она прищурилась, — Но это ведь вас не касается, верно? Какое вам дело до того, что в тот год умерли мои родители? Какое вам дело до того, что родители отца хотели отобрать сестру… — Голос ее дрогнул, но она взяла себя в руки и продолжила. — И они бы забрали Долли, если бы я не смогла доказать, что смогу зарабатывать достаточно и быть дома, когда она возвращается из школы. Кристофер помог мне. — При воспоминании о том тяжелом времени у нее на глазах навернулись слезы. — Кристофер, не вы!
Брук наклонился и забрал у девушки бокал из трясущихся рук.
— Лин, в этом разговоре нет смысла. Я не знал вашего имени до того дня, когда я… когда вы ушли из компании. Я даже никогда вас не видел.
Она скрестила руки на груди.
— Хорошо, но мистер Голдмэн знал меня. Помните его? Хладнокровная рептилия, что руководила отделом кадров. — Линда хотела изобразить язвительную усмешку, но губы не слушались. — Я уверена, что он все еще там. Вы никогда не уволите человека, чей стиль руководства так схож с вашим, верно? Я даже могу поспорить, вы его повысили.
Она затрепетала от волнения, заметив, как по лицу собеседника пробежала тень. Наконец-то цель достигнута. Вполне возможно, что босс не контролировал действия Голдмэна, и что тот пользовался карт-бланшем. Что ж, тем лучше. Пусть теперь узнает, что творило это чудовище, как он измывался над безответными девушками.
— Голдмэн приходил ко мне несколько раз, — медленно проговорил Брук, словно размышляя о чем-то отдаленном, давно минувшем, затерянном в тумане обрывочных воспоминаний. — Я помню, он говорил, что у него проблемы с кем-то из секретарш. Нарушение режима или… — он покачал головой, — или что-то в этом роде. Сейчас я точно не помню.
— И что вы ему сказали?
Энтони пожал плечами.
— Уверен, что посоветовал действовать на его усмотрение. Это его работа. Я не могу дублировать руководителей служб. Дурная практика.
— Конечно, гораздо лучше ничего не помнить, — насмешливо сказала она, — Лучше нанять кого-нибудь, кто бы присматривал за рабами, погоняя их, не давая передышки, чтобы они без устали крутили колесо, приносящее вам денежки. Тогда и думать не надо, что все эти пешки в вашей гигантской игре живые люди и каждый со своими невзгодами и проблемами.
Она откинула голову, внезапно почувствовав усталость.
— Неудивительно, что Голдмэн такой бессердечный. Пример подается сверху, не так ли?
Брук не ответил. Она представила, что он сейчас думал. В конце концов, теперь они все выяснили. Все высказано, все, что так долго держалось внутри. Но, к ее удивлению, ни облегчения, ни удовлетворения она не испытала, только усталость и странную опустошенность. Как будто вместе с так долго сдерживаемой обидой и возмущением она выплеснула все чувства, и в душе больше ничего не осталось.
Глубоко вздохнув, Линда поднялась на ноги.
— Давайте вернемся к тому, с чего начали. К мистеру Оллкрафту. Он замечательный человек, который борется с возрастом и подступающей немощью. Может быть, он просто боится сказать вам об этом? Да он и не должен вам ничего говорить. Вы сами должны чувствовать. Вот это я и хотела сказать.
Не обращая внимания на взгляд серо-голубых глаз, она взяла индейское одеяло, лежавшее на спинке дивана, развернула его и укрыла Тролля.
— Мы должны дежурить возле него ночью, — сказала она. — Какую смену вы выбираете, первую или вторую?
— Никакую, — твердо ответил Энтони. — Вам нужно поспать.
— Я не могу. — Лин погладила Тролля по щеке, словно желая доброй ночи. — Если вы не против, я подежурю во вторую смену, — поднимаясь по лестнице, сказала она через плечо. — Я поставлю будильник на три.
— Я ценю ваше участие, — сказал Брук. Его голос звучал официально, отражая ту глубокую пропасть, что опять разверзлась между ними. — Но в этом действительно нет необходимости.
— Это нужно для меня, — возразила Линда, останавливаясь, но не поворачиваясь. Она не хотела видеть его. — Я знаю, что вам бы хотелось, чтобы меня здесь не было, но мне нужно чувствовать, что я помогаю. Я не могу притвориться, что ничего не случилось, и предоставить другому все улаживать.
Энтони коротко и тихо рассмеялся, едва слышно в треске пылающих поленьев.
