бы со мной. Но это не только моё мнение. О господине Дайни все отзываются как об очень порядочном человеке, честном, неподкупном и умном. И он не привык отступать, не расскажи мы ему правду, он продолжал бы копать, и наверняка что-то бы нарыл. Я не хотел бы, чтобы ты узнала правду от постороннего.
– А то, что я узнала её в присутствии постороннего, тебя не волнует? – Нэлис почувствовала какую-то детскую обиду на отца. Надо же, защищает этого мерзавца!
– Я хотел поговорить с ним наедине, Нэл, – Ливар устало потёр ладонью глаза. – Хотел рассказать только ему, чтобы он оставил тебя в покое… Но потом подумал, что человек должен идти по жизни, зная о себе всё, что только можно. Мы с матерью не вечные, а потом тебе и рассказать эту правду будет некому, а мало ли, что может случиться… Мы долго скрывали всё, потому что дали слово, но пришло время его нарушить, и я чувствую, что поступил правильно. Что-то подсказывает мне, что это знание тебе понадобится.
– А раньше, когда на нас все косо смотрели, когда я плакала ночами, думая, что я какой-то ненормальный урод… Папа, тогда оно мне было не нужно? Зачем теперь, когда я научилась принимать себя такой, как есть? Что изменилось бы, узнай я правду раньше? Вы мои родители, были и остались! Ты считаешь, я не имела права знать? – Нэлис едва сдерживала слёзы. Она не хотела упрекать, её любовь нисколько не уменьшилась от того факта, что она им не родная, но было обидно, что столько лет от неё всё скрывалось. А ведь они оба знали, как она переживает свою необычность!
– Мы поклялись, Нэл! – тихо проговорила Дая. – Я и сейчас не уверена, что поступаю правильно… Но мы пытались защитить тебя, сперва молчанием, а теперь этим рассказом.
– Нэлис, пойми, дело не только в Дайни! – отец присел перед ней на корточки и взял руки дочери в свои. – По поводу академии действительно ходят подозрения самого серьёзного характера! Если здесь действительно есть кто-то связанный с заговором, то стоит ему узнать о подозрениях сыщика в твой адрес, и тебя могут запросто подставить. И даже если раньше Дайни тебя всерьёз не подозревал, то начнёт! Это всё очень дурно пахнет, милая… Я понимаю, тебе было крайне неприятно, твоя гордость задета, но это всё можно пережить, главное, теперь ты в безопасности!
Ливар взял дочь за плечи и слегка встряхнул.
– Так было нужно, поверь мне! И прости своего старика, – он смотрел на неё прямо и уверенно, но в глазах застыло сожаление. Что бы ни говорил господин Воярр, но он всё же чувствовал себя виноватым. Нэл не могла видеть его таким!
– Папа, ты никогда и ничего не делаешь необдуманно. И раз так решил, значит, был уверен, что это правильный выход, не грызи себя. Ты прав, всё это можно пережить, а я больше не хочу говорить на эту тему. Будем считать, что этого разговора не было…
– Милая, – робко подала голос Дая, – а разве тебе не хочется узнать о своих настоящих родителях?
– Мои родители сидят передо мной! Это всё, что мне нужно знать! – категорично отрезала Нэлис.
Однако отец несогласно покачал головой. Ему не доставлял радости этот разговор, но раз уж он начат, то негоже бросать всё на половине пути.
– Дочка, я считаю, ты должна узнать всё. Сейчас ты веришь, что это не нужно, но когда-нибудь можешь пожалеть об этом опрометчивом решении. А посему, я прошу тебя, выслушай нас. При следователе я рассказал лишь суть истории, но далеко не всё.
Ливар решительно и настойчиво смотрел на упрямо нахохлившуюся Нэлис, и под отцовским взглядом она тяжко вздохнула и кивнула, соглашаясь слушать.
– Мы тогда хотели совсем немного попутешествовать, – начал свой рассказ господин Воярр. – Я надеялся, что Дая отвлечётся от мыслей о детях и прекратит разговоры о разводе. Но, неожиданно для нас самих, вояж затянулся почти на полгода, к счастью, торопиться было некуда.
– Прости, – теперь уже Дая подошла к мужу и села рядом на диванчик, обняв за плечи. – Не представляю, как ты тогда меня выдержал, я была невыносима! Так увлеклась своим горем, что не думала о тебе и твоих чувствах… – она нежно поцеловала Ливара в щёку и прижалась лбом к мужнину плечу. А он чмокнул её в макушку и вздохнул.
– Если бы не ты, мы не отправились бы в ту поездку и не обрели дочь! Я ни о чём не жалею, милая, – с нежностью ответил господин Воярр.
Нэлис смотрела на них и кусала губы, чтобы не расплакаться. Они оба были такие замечательные! А Ливар продолжил:
– Однажды мы задержались в небольшом городке, гуляя по прекрасному местному парку, и на постоялый двор пришлось возвращаться уже в сумерках. Мы отправились в путь, и угасающий вечерний свет быстро сменила непроглядная тьма. Должен заметить, ночная поездка по безлюдной лесной дороге не самое приятное, что может случиться с людьми, я немного нервничал. Вдруг Дая что-то услышала, какой-то странный звук, будто котёнок мяукал. Но вокруг был лес, откуда бы взяться котёнку?
Потом звук услышал и я, он раздавался из-за ближайших деревьев. Что-то подтолкнуло спешиться и пойти в ту сторону. Нас будто притягивало, это был зов, магический крик о помощи, и мы оба его ощущали. Впереди вырос защитный купол, прозрачный, небольшой и уже слабеющий, звук доносился из его центра. Стоило нам подойти, как преграда исчезла. Мы бросились вперёд и увидели заросли высокого кустарника, под ними лежала молодая, красивая женщина с грудным ребёнком на руках. Малыш плакал, а она уже еле дышала и не могла ничем помочь.
Дая протянула руки, и женщина передала ей своё дитя. Она умирала, но смогла прошептать: “Поклянитесь ничего и никому не говорить! Это ваша дочь, о нас с мужем никто не должен знать! Спасите её!” На пару мгновений у неё появились силы, она схватила нас за руки, требуя клятвы. И мы принесли её! Поклялись никому не раскрывать тайны и защищать тебя от всех и вся. Женщина с облегчением выдохнула, и это был её последний миг в мире живых. Однако, она успела прислать нам видение. Показала их с мужем, тебя, назвала твоё имя… Мы похоронили её там же, в лесу, так и не узнав ни имени, ни подробностей трагедии.
Так мы с Даей стали твоими родителями, но ещё предстояло убедить в этом людей. Это оказалось несложно, ты была новорожденной, нам нужно было лишь пожить вдали
