В 1549 г. на процессии по случаю религиозного праздника в Брюсселе появилась повозка с удивительным оргáном. Он состоял из двадцати ящиков, в каждом из которых была заперта кошка. Кошачьи хвосты, торчавшие над ящиками, были привязаны к клавишам некоей фортепьянной клавиатуры. Расположение кошек соответствовало тесситуре их мяуканья. На повозке ехал музыкант, он играл мелодию, нажимая на клавиши (и, значит, дергая кошек за хвосты…).
Спустя век, в 1650 г., некий Атанасиус Кирхер описал в Германии схожее устройство – клавесин с еще бóльшим числом ящиков с кошками. Клавиши клавиатуры были соединены с иглами, от уколов которыми кошки мяукали свои ноты. В XVIII веке немецкий врач Иоганн Христиан Рейль прибегал к похожему инструменту для лечения больных кататонией. По его мнению, звуки столь необычного инструмента приводили к целительному эмоциональному потрясению.
Энциклопедия абсолютного и относительного знания.
17. Бронетанковая атака
Собравшись на верхушке башни Свободы, мы в нетерпении ждем.
Как же нам хочется дождаться танков!
Дроны регулярно вылетают к океанскому побережью, но солнечные батареи не обеспечивают дальности полета, необходимой для наблюдения за открытым морем. Дроны стартуют и возвращаются один за другим, жужжа, как мухи.
Наконец, на экранах появляется выплывающая из тумана темная масса. Это военный корабль, вдесятеро превосходящий размерами наш парусник «Последняя надежда».
Вот оно, преимущество и недостаток американцев: у них все самое большое, даже их дома, даже корабли, даже… крысы.
Я требую бинокль и, получив его от Натали, лезу на антенну, чтобы изучать оттуда горизонт.
Ко мне присоединяется Анжело.
– Вот победят они, и что дальше? – спрашивает он, как будто искренне верит, что у меня на все есть ответ.
– Я произнесу речь перед ассамблеей представителей людских и животных сообществ. Считаю, что нам надо будет принять всемирную конституцию.
– Что?.. – Ему как будто интересно. – Это еще что такое?
– Новые правила игры, которые, по нашему, кошачьему мнению, лучше всего поспособствуют общему будущему.
– Ты ни о чем не забываешь, мама.
– Такая уж у меня судьба. Необходимо созвать более широкую ассамблею, в которой участвовало бы больше животных с более справедливым представительством, чем сейчас.
– Как же они будут друг друга понимать? С нами больше нет переводчика Шампольона…
– А Третий Глаз на что? Он будет у каждого представителя. Наладится полное взаимопонимание.
Корабль приближается. Крысы на берегу, кажется, не осознают угрозу.
Теперь я хорошо его вижу. Это что-то вроде светло-серого сухогруза, из трубы валит черный дым.
Начальство башни Свободы отправляет десяток дронов снимать высадку.
Я решаю спуститься в зал заседаний, чтобы наблюдать все на тамошнем большом экране. Он сейчас разбит на множество экранчиков, что позволяет видеть картину под разными углами, с разным приближением.
Военный корабль бросает якорь у пирса, от него плывут десятки барж с двумя танками на каждой.
Баржи подплывают к берегу, танки съезжают на берег. Тут же сбегаются любопытные крысы. Танки медленно надвигаются на них. Грызуны, незнакомые с этими зелеными чудищами, принимают боевую стойку, как если бы им предстояло сражение со слонами: сгорбленная спина, заострившиеся уши, вытянутый хвост, оскаленные резцы; они дружно свистят – это их боевой клич. Их такое несметное количество, что это создает у них чувство своей непобедимости.
Танковое наступление продолжается, но крысиные боевые войска не только не отступают, а, наоборот, еще плотнее смыкаются, чтобы отразить приплывшего по морю неприятеля.
Столкновение! Бой сводится к тому, что танки давят крыс, как перезрелый инжир. Крысы взрываются, заливая землю алым соком.
Дроны усердно запечатлевают эту бойню.
Видно, как одни танки строчат из пулеметов, другие поливают крыс огнем из огнеметов, некоторые даже палят из гранатометов, поражая каждым выстрелом сразу целую кучу крыс.
Но танки сами по себе гораздо эффективнее своего огнестрельного вооружения: их толстые гусеницы разминают крыс в густую кашу.
Пробил час возмездия!
Танки уже въезжают в город.
Мы разрываемся между радостью победы и сожалением, что военные не взялись за дело раньше.
Дроны транслируют завораживающие картинки. Тяжелая бронетанковая техника ездит по нью-йоркским авеню и давит захватчиков.
Мы спасены.
Натали, стоящая рядом со мной, тоже не скрывает радостных эмоций.
Древнее удовольствие жертвы, добившейся мести и превращающейся в палача.
– Похоже на газонокосилки, – говорит она.
Я еще не готова ликовать.
– Да, контроль на поверхности вернется к людям, но крысы будут, как раньше, прятаться в тоннелях метро и в канализации.
– Если мы изгоним их с поверхности, то они лишатся прежнего могущества. Будут жить как раньше, прячась в подземельях. Кто знает, может быть, мы снова сможем спокойно ходить по улицам!
На экране появляется генерал Грант.
– Задание на стадии выполнения, – докладывает он. – Вы где?
– В башне Свободы, бывшем Всемирном торговом центре, – отвечает Хиллари Клинтон. – Знаете, где это?
– Отлично знаю. Направляюсь к вам.
Дроны снимают, как с одной из барж съезжает белый танк, превосходящий размером другие танки, с американским флагом на антенне, и едет прямиком в нашу сторону.
– Идемте встречать! – зовет нас президент Клинтон.
Я сопровождаю делегацию. От меня не отстает Анжело, всегда жадный до новостей. Как ни нудно спускаться со сто четвертого этажа на самый первый, мне не терпится посмотреть на войну вблизи.
Внизу стоит нестерпимое зловоние: смердит кровью и трупами крыс. Куда ни глянь, всюду каша из наших врагов. Эта мрачная картина как будто должна воодушевлять, но я не могу забыть своих друзей, унесенных войной с крысами.
Так пахнет конец страха.
Наконец, появляется огромный белый танк. Он останавливается перед входом в наш небоскреб, на башне откидывается крышка люка.
На голове седовласого мужчины, вылезающего из башни, фуражка с козырьком. Он очень загорелый, во рту трубка, на носу солнечные очки. Он отдает нам честь, приложив палец к виску. За ним следуют еще двое военных.
