Так и произошло. Сурово. Больно. Необратимо.
– Но теперь я хочу большего, – ответил Анатоль настойчиво.
Кристин вскинула на него глаза.
Он втянул ноздрями воздух, переключил передачу и ускорился на прямом участке дороги, как будто скорость могла помочь ему сбежать от терзающих его чувств, от ее упрямства.
– Кристин, у нас хорошо получается, я имею в виду: я, ты и Ники. Я ему нравлюсь, он доверяет мне и верит, что дед послал меня заботиться о нем. Я намерен стать ему отцом…
Он замолчал, и они ехали в тишине вплоть до дома Василиса, дома Кристин.
«Он бы мог быть моим настоящим сыном, – подумал Анатоль. – Пять лет назад… Если бы Тиа была действительно беременна тогда… Плюс‑минус несколько месяцев, не больше…»
Сейчас ему было совсем не удивительно, что она успешно открыла выставку в Лондоне, что живет в таком прекрасном доме. Она изменилась, доросла до этого, так же как он дозрел до того, чтобы иметь жену и ребенка.
Анатоль подхватил спящего малыша на руки и отнес наверх, следуя за Кристин, которая шла впереди и открывала ему двери. Миссис Хьюз и няни Рут не было дома.
Уложив спящего Ники, он несколько минут постоял с Кристин рядом и полюбовался на малыша, так безмятежно посапывающего в своей кроватке. Он взял ее за руку. Она не оттолкнула его. Они стояли и смотрели на мальчика, как будто были настоящей семьей.
Кристин высвободила свою руку и пошла к выходу. Анатоль наклонился, чтобы убрать прядь волос с лица Ники и пожелать ему спокойной ночи, а потом поспешно пошел за Кристин.
Она ждала его внизу с открытой нараспашку входной дверью. Увидев его, она сделала шаг назад, намекая, что ему пора уходить. Анатоль подошел к ней.
– Спасибо за чудесный день, – сказала Кристин спокойно, сдержанно.
– Было здорово, – ответил он.
На этот раз он не собирался ее целовать. Он развернулся и спокойно направился к машине. Уже у калитки услышал, как захлопнулась дверь.
«Ты можешь запереть ее на замок, но тебе не закрыться от меня, не спрятать от меня Ники».
Анатоль был уверен в этом.
Всю следующую неделю Кристин пыталась собраться с мыслями. Она старалась обрести тот душевный покой, который у нее был с Василисом, но ничего не получалось. С возвращением в ее жизнь Анатоля она не находила себе места.
Если бы он вел себя как раньше, презирал ее, считал обманщицей, охотницей за богатым мужем, ей было бы легче, но то, как он обращался с ней сейчас – нежно, бережно, как раньше… У нее не было противодействия этому. Бессилие пугало ее, злило.
Кристин не хотела снова меняться. Она с таким трудом, со слезами и душевными ранами выстраивала привычную ей сейчас жизнь, она построила себе раковину, в которой было комфортно и из которой не хотелось вылезать. Она чувствовала себя в безопасности, живя жизнью, которую предложил ей Василис. Она цеплялась за нее.
«Анатоль – это прошлое. Я не могу и не хочу видеть его в своем будущем».
Еще одной ошибки она не переживет. Слишком многое поставлено на карту.
Ее решение снова подверглось проверке на прочность в пятницу, в тот день она и Ники были приглашены к Баркутам на обед. Она тщетно надеялась, что Анатоль забудет или поленится, но он заехал за ними, чтобы отвезти ее с сыном.
– Я очень рад, что вы смогли прийти к нам сегодня, мистер Кириякис. Мы так огорчились, узнав о смерти вашего дяди. Он был доброжелательным и уважаемым человеком, – сказала миссис Баркут, встречая их у дверей.
Она проводила Кристин и Анатоля в гостиную, а Ники тут же присоединился к компании малышей. Они отправились смотреть щенков с няней и сестрой Джилеса, Изабель. Она была такой же жизнерадостной и энергичной, как ее брат, долго рассказывала о пользе собаки в жизни ребенка и добавила, что Ники неплохо было бы научиться ездить верхом. Джилес подхватил эту идею и предложил использовать старого пони Брэмбл для этих целей.
– Что думаете? – спросила Изабель у Анатоля.
– Я уверен, что для моего маленького двоюродного брата это будет очень интересно, – отозвался Анатоль, – но решать, конечно, Кристин.
Он взглянул на Тиа, а она растерянно улыбнулась. Она не знала, что Баркуты о нем думают. Они не задавали ему личных вопросов и, казалось, принимали его присутствие как должное.
Однако она рано обрадовалась. После обеда миссис Баркут объявила, что забирает девушек в гостиную посекретничать, и Кристин поняла, что сейчас начнется допрос. На столе стояла бутылка хорошего вина. Изабель отправилась к детям, а миссис Баркут начала:
– Милочка, какой приятный молодой человек пришел с тобой сегодня. Как жаль, что мы раньше не были знакомы. Насколько я поняла, теперь мы будем видеть его часто?. – Она улыбнулась очень дружелюбно, но Кристин чувствовала, на что та намекает.
Она покрепче ухватилась за бокал вина и ответила:
– Он хочет лучше познакомиться с Ники.
Хозяйка понимающе кивнула:
– Неудивительно. Для Ники это тоже хорошо. Я понимаю, со смерти Василиса прошло не так много времени, но тебе рано или поздно придется подумать о будущем, ты же понимаешь?
Миссис Баркут погладила кота.
– Приемный отец был бы лучшим решением, но выбирать нужно с умом. – Она закатила глаза, потом открыто посмотрела на Кристин. – Джилес тебе не подходит, – сказала миссис Баркут прямо. – Хоть он очень любит Ники, вы не созданы друг для друга, – добавила она и покачала головой.
– Нет, нет… конечно, я тоже так думаю, – оживилась Кристин.
Хозяйка кивнула.
Она откинулась назад и отпила из бокала.
– Вы с Анатолем, кажется, неплохо ладите.
Кристин не знала, что сказать.
К счастью, миссис Баркут продолжила:
– Я говорю то, что вижу. Думаю, вы приедете к нам еще как‑нибудь. Ах, Изабель, вот и ты! – воскликнула она, когда ее дочь появилась на пороге. – Как там маленький Ники?
– Просится остаться с ночевкой, а мои сорванцы поддакивают. Что скажешь, Кристин?
Кристин кивнула.
– Если можно, пусть остается.
– Конечно, – радостно ответила Изабель. – А завтра утром он сможет покататься на пони. Здесь много детского снаряжения.
Кристин снова кивнула. Если Ники останется здесь, то она будет беззащитна перед Анатолем на сегодняшнюю ночь. Ее опасения стали более очевидными, когда в конце вечера она села в машину, чтобы поехать домой.
В темно‑синем бархатном платье до середины икры, как у балерины, она выглядела обворожительно. Двойная нитка жемчуга украшала ее тонкую, изящную шею, возможно, подарок Василиса, в ушах были жемчужные серьги‑гвоздики, а волосы забраны в низкий пучок и закреплены заколкой с жемчугом. Просто, элегантно и невообразимо мило.
