двигаться вперед, страстно желая увидеть людей, полицейские машины, шерифа Тейлора. Увидеть моего сына.
Однако увидел я нечто другое.
Справа от дороги мелькнула фигура, и прямо перед капотом из лесу вывалился человек. Я ударил по тормозам; в тот же миг мужчина замер и повернулся ко мне. Фары осветили его лицо – бледное, блестящее от влаги. Глаза горели странным огнем, будто не из нашего мира. И тут я узнал его, хотя это было непросто – черты лица исказились от пота и страха.
Дикки Гаскинс!
Он сделал шаг в моем направлении. Теперь вместо гримасы ужаса во взгляде проступила крайняя нерешительность. Однако затем он сообразил, что встреча со мной не сулит ему ничего хорошего, дал стрекача и исчез в кустах с противоположной стороны дороги. Не прошло и трех секунд, как из-за деревьев вынырнул полицейский в форме, очевидно, преследовавший Дикки. Почти не удостоив меня вниманием, коп вновь устремился в погоню, направляясь к тем же кустам. Что ж, он на правильном пути.
Большая часть моей эйфории исчезла вместе с Дикки. Полиция нашла моего сына, и я сейчас его увижу, однако же отпрыск человека, который отравил мне жизнь, убегает, и копы гонятся за ним, как в семидесятые годы за грабителем банка. Что-то пошло не так. Сердце сжалось от нового страха – ближайшее будущее уготовило мне новые испытания. Оставалось лишь набрать шерифа Тейлора.
Он ответил со второго раза.
– Дэвид? Вы где? Надеюсь, уже подъезжаете?
Его тон несколько успокоил меня. В нем не слышалось особой тревоги или паники.
– Да, я где-то на грунтовой дороге. Тут Дикки Гаскинс чуть не бросился мне под колеса. Его преследует один из ваших помощников. Что происходит?
Шериф вздохнул, да так громко, словно стоял со мной рядом.
– Значит, вы уже близко. Не переживайте, мы его поймаем. Поторопитесь, вы нужны своему мальчику.
– С ним все хорошо?
– Да, Дэвид, уверяю вас. Приезжайте быстрее.
Я завершил разговор, ничего не ответив, и на миг ощутил вину. Затем, несколько отойдя от шока, снова вдавил в пол педаль газа и рванул вперед по ухабистой дороге.
6
Последние полмили до места дорогу освещали полицейские машины. Проблесковые маячки вращались, испуская синий и красный свет, как светомузыка на дискотеке, и создавали психоделическую атмосферу. Сердце колотилось бешено, и вибрация колес распространялась до самых кончиков пальцев рук. Я сжимал руль так, что ладони побелели.
Взгляд выхватил Уэсли издалека, будто у меня включилось семейное магическое зрение. Он стоял с накинутым на плечи одеялом, прислонившись к заднему бамперу «неотложки». Двери машины были открыты, из салона струился свет. Лицо сына скрывала тень. Сцена напомнила последние кадры почти каждого фильма в жанре экшен: если видишь на экране героя или героиню с одеялом на плечах на фоне «неотложки», значит, он или она наконец в безопасности.
Первоначально я не обратил внимания, что это за место; не до того было. Я остановил машину, и, клянусь, мне потребовалась целая минута, чтобы отстегнуть ремень. Вывалившись из машины, я чувствовал наполовину отупение, наполовину эйфорию, однако пришел в себя, рванул к сыну и обнял его порывисто, как еще никто никого не обнимал. Слезы хлынули по щекам; меня трясло от радости и от горя одновременно. Уэсли обнял меня в ответ, однако как-то вяло, и не произнес ни слова. Что сделал Дикки Гаскинс с моим старшеньким? Я терялся в ужасных догадках.
– С тобой все хорошо?
Теперь я понимаю – я выбрал самый неоригинальный вопрос, совершенно лишенный эмпатии, однако другого тогда на ум не пришло. Почему не сказал просто: «Я люблю тебя»? Почему не произнес эти слова, единственные и самые главные?
– Нет, не все, – ответил Уэсли таким безжизненным голосом, какого я от него никогда не слышал.
– Мне так жаль, – опять пустые слова. Я сел на бампер рядом с сыном и привлек его к себе. Он слегка сопротивлялся, дрожа всем телом, как испуганный щенок. В какой-то момент рядом с нами возник шериф Тейлор и поглядел на меня с невыразимым сочувствием. Он сам был отцом и все понимал.
Я думал, что сына найдут, и боль уйдет, а проблемы разрешатся. Однако лишь добавились новые. Другой вид боли, но не менее сильный. В голове пронеслись все виды вреда, который могли нанести сыну. Я не знал, что делать и что говорить, и не хотел мучить его дальше. Я просто взял Уэсли за руку, а сам наконец решился осмотреть место, которое всю оставшуюся жизнь будет являться мне в кошмарах.
Грунтовая дорога заканчивалась вырубкой площадью примерно в один акр, ограниченной по периметру плотной стеной деревьев. Их ветви танцевали в свете проблесковых маячков. В центре поляны стояла большая деревянная постройка, которая покосилась в одну сторону, будто здесь преобладали сильные западные ветра. Такую развалюху можно встретить только вдали от цивилизации. Хижину сколотили из разнокалиберных обрезков, не заботясь ни об эстетике, ни о долговечности; некрашеное дерево покоробилось. Я разглядел два выбитых окна, откуда зловеще скалились остатки стекла. Дверь висела на одной петле, рядом валялась оторванная ручка.
– Что за место? – спросил я шерифа, однако тут же вспомнил про Уэсли и покачал головой. Сейчас не время.
Шериф Тейлор согласно кивнул и ответил одной из улыбок, которые уместны в такой момент – чуть сжал губы и растянул щеки.
Поляна вокруг развалюхи выглядела замусоренной и неухоженной – такого я в жизни еще не встречал. По всему участку были разбросаны бутылки молочные и пивные, обрывки бумаги, картона, рваные мусорные пакеты с вывалившимся на землю содержимым… А еще велосипед без колес, пара выдранных с мясом разномастных автомобильных сидений и холодильник, которым не пользовались минимум лет десять. Настоящая свалка – будто мы попали в мир, который подхватил неизлечимую болезнь и теперь умирает.
Боже, подумал я, так Дикки и правда здесь жил? Именно такое «жилье» идеально подходило Гаскинсу.
Если бы я мог найти слова, чтобы описать боль, испытанную в тот момент! Однако я не смог подобрать ни одного! Одна лишь непостижимая и непередаваемая мука.
– Дэвид, – негромко окликнул меня шериф Тейлор.
Я оторвал взгляд от двух старых шин, прислоненных друг к другу, и поднял глаза.
– Желательно отвезти Уэсли в больницу, – продолжил шериф и поспешно добавил: – Для рутинного обследования. Нет никаких признаков того, что он каким-либо образом травмирован. Однако вам лучше убедиться, что он вернется в любящую семью целым и невредимым. Как вам такой план?
– Хорошо, я согласен. Только сначала…
Нас прервал сдавленный крик со стороны леса. Я подпрыгнул. Уэсли напрягся;
