“Хорошо, что на встречку не выехал”, - мелькает запоздалая мысль.
Десять или пятнадцать минут спустя телефон снова оживает.
— Да!
— Последний сигнал сотового был из усадьбы “Середниково”.
— И что это за хрень?
— Сань, я нашел информацию, что там какая-то мутная история с незаконной торговлей органами…
— ЧТО?! — ударяю по тормозам, поднимая целое облако пыли на обочине, а Косарь едва не вылетает в лобовое стекло.
— Ну это не подтвержденные данные, но пару раз мне попадались наметки от силовиков.
— Ты можешь устроить приезд туда маски-шоу?
— Сделаю, из Зеленограда подтянутся ребята.
— Поторопи их, мы уже почти доехали, минут двадцать осталось, — отключаю сотовый и вновь выруливаю на шоссе.
— Если ты позвал ментов, то, наверное, ребята мои там не понадобятся.
— Не вмешивай их, Лёха. Если там действительно идет торговля органами, то у менты сто процентов должна быть информация об этом. Да и не успеть парням за нами уже.
— А ты в натуре запал на рыжую?
— Нет, — пресекаю возможное веселье Косаря. — Просто ненавижу, когда слабых женщин используют для мерзких целей.
— Да я без задней мысли, просто не думаю, что для любой девочки из “Лофта” ты бы так гнал, едва не угробив меня и себя.
Молчу и рулю, оставляя без комментариев замечание бандита, который сам за свою “Танюшу” готов голову отгрызть всем и каждому. Проехав Подолино, выезжаю к усадьбе, объезжая её по кругу до ворот. Но там пост охраны, а значит, просто так не въехать. Делаю круг дальше и вижу сквозь живую изгородь автомобиль, снятый камерой у клуба. Пальцы сильнее сжимают руль, я уже готов разбить голову ублюдка, который обрек девочку на такую жизнь. Заворачиваю за поворот и тушу фары, заметив неприметный микроавтобус, сильно смахивающий на экскурсионный.
— А вот и друзья из “маски-шоу”, - констатирует Косарев. — Ты не против, если я не пойду с ними здороваться?
— Оставайся, я сам разберусь. — Торможу рядом с автобусом и проверяю оружие. "Беретта" на месте, как и стилет. Мало мне одного пистолета, не отказался бы от ещё одной пушки. Открываю дверь и, подняв руки вверх, шагаю в сторону псевдотуристического транспорта.
— Ворошилов, какого черта ты тут делаешь? — слышу голос из далекого прошлого. Бугай в бронике и каске выходит вперед, опустив руки на АК. — Здесь секретная операция МВД.
— Правда, что ли? — улыбаюсь вполне искренне своему корешу по первой военной кампании. Свисток дослужился до отряда ментовского. И в то время как я ушел в ФСБ, он отправился в Росгвардию. — Вот не думал, что приедешь именно ты.
— Мы были неподалеку, поэтому после вызова оказались в этом месте. Но ты так и не ответил, что сам здесь делаешь.
— Эти ублюдки похитили мою девчонку, — полуправда, но лишь касающаяся нашего с Васей статуса. — И это я попросил Дона позвать подмогу, когда узнал, чем они тут занимаются.
— Тогда ты с нами? Но не лезь под пули в случае чего, Мамба.
— Договорились, Свисток.
— Эй! Мои ребята зовут меня капитан Свиридов.
— Да как скажешь, — хлопаю по плечу Макса и оборачиваюсь к его отряду. Десять человек, экипированных так, словно на войне, в "брониках" и с оружием наперевес. — Главное, с девчонкой аккуратнее.
— Мы вперед, ты за нами, прикрываешь и подчищаешь, в случае чего.
— Заметано.
Бойцы СОБРа двигаются, как тени вдоль забора, до ближайшего поста охраны. “Пуф. Пуф” — оружие с глушителем — и два трупа в будке. Мне не жаль. Если всё правда, то надо ещё посмотреть, скольких людей они здесь убили или поспособствовали убийству. Перебежка до здания, где горит свет, а я задерживаюсь возле автомобиля, проткнув все четыре колеса ножом.
“Не уйдешь, сука!” — плюю прямо на капот и следую туда, где скрылись бойцы отряда. Успеваю, если можно так сказать, под шапочный разбор. Трое человек лежат в наручниках, ещё полдюжины застрелены. Осматриваюсь вокруг и тут замечаю её на операционном столе.
— Бл*дь! — тут же устремляюсь к девушке, и выдыхаю лишь тогда, когда замечаю только порез на спине. Прижимаю марлю к порезу и приклеиваю её пластырем, а после заворачиваю девушку в какую-то тряпку. — Капитан, я отвезу её в больницу, можете не благодарить и не упоминать меня в рапорте.
— Вали отсюда, Ворошилов, пока не приехали следаки.
Подхватываю девушку на руки и несу к выходу, прислушиваясь к её неровному дыханию.
— Всё будет хорошо, милая, потерпи, — крепче прижимаю рыжую к себе. Ладонью чувствую теплую влагу, которая пропитывает ткань, и, обернувшись, замечаю, что уже оставляю кровавый след. — Потерпи немного, — от моей хватки Вася стонет, видимо, наркотик перестает действовать. Ещё быстрее шагаю, потому успеваю заметить невысокого мужчину, юркнувшего в сторону забора. Возвращаться, чтобы предупредить “Свистка”, нет ни времени, ни желания, и если они не совсем идиоты, то оставили снаружи патруль. Но выходит всё иначе. Визг тормозов и глухой удар с кряканьем, а после — голос Косаря:
— Шевелись, Мамба, я не хочу задерживаться в этом скопище ментов дольше положенного.
— Помоги мне, вместо того чтобы умничать, — крепче обхватываю Василису, и когда Лёха открывает дверь, укладываю девушку на заднем сиденье. И, не раздумывая ни минуты, сажусь туда же, устраивая её на коленях, прижимая пусть и пропитанную алой жидкостью ткань, но хоть так перекрывая ток крови. Главное успеть, чтобы Вася не потеряла слишком много. — Гони давай в ближайшую больницу, где ей смогут помочь. — Прижимаюсь щекой к рыжим волосам и прикрываю глаза, уговаривая и себя, и её потерпеть.
— Что случилось там?
— Уродов почти всех перестреляли СОБРовцы, но те уже успели сделать надрез Ваське.
Машина всего за каких-то пятнадцать минут доезжает до медпункта, где на спину девушке накладывают швы и, взяв с меня расписку, что я отвезу её в клинику, отпускают. Так я и делаю, прижимая к себе Васю, потерявшую сознание. Косарь доезжает до Химок, и только там отпускаю её в приемном отделении городской клинической больницы. С выпиской скорой из Новосходненеского района нас принимают достаточно быстро. Василису перекладывают на носилки и увозят в соседний корпус, а я остаюсь стоять в коридоре, весь выпачканный кровью девушки.
— Эй, парень, сходи в туалет, хоть руки помой, а то распугаешь здесь всех. Выглядишь, как после взрыва в метро.
— Огромный типун тебе на язык, Косарь. Звони своей Танюше, сообщи, где мы, а я и правда пойду, умоюсь и постараюсь очистить одежду, сколько смогу.
Через полтора часа нам всем сообщают, что девушку перевели в послеоперационную палату и можно будет навестить её. Внутрь входит Таня, я же остаюсь за дверью, через стекло всматриваясь в бледное и, кажется, безжизненное лицо рыжей птички, которой сегодня едва не срезали крылья во всех смыслах этого слова. Вот ресницы цвета солнца вздрагивают, и Васька открывает глаза. Таня что-то бормочет, но в этот момент Косарь открывает дверь и достаточно бесцеремонно входит в палату, со своим обычным апломбом сообщая всё, что я сделал сегодня. Не знаю, что сказать, расстались мы ужасно, но всё это было словно в прошлой жизни. Жизни, которая разделилась на две части моментом, когда я увидел девушку лежащей и неподвижной на столе с разрезанной спиной.
