В общей неразберихе только Дэвид заметил, что случилось.
— Том! — Он ползком рванулся к другу, осмотрел его голову и увидел кровь, обильно вытекающую из глубокой раны. Том без сознания, но это к лучшему. Рана будет сильно болеть, когда он очнется.
Петр пробрался к Дэвиду и заорал:
— Он жив?
— Да! — закричал в ответ Дэвид.
— Давид, всем известна твоя мудрость, когда речь идет о делах мирских. Скажи, как нам поступить? — Петр изо всех сил старался сдержать свой страх.
— Где Иисус? — Дэвид знал, какие вопросы следует задавать.
Петр посмотрел на корму, где по-прежнему лежал Иисус:
— Он до сих пор спит.
— Так разбуди его!
Петр бросился на корму, уклоняясь от обезумевших учеников, чтобы случайно не оказаться за бортом. Он упал на колени рядом с Иисусом, схватил его за руку и потряс:
— Учитель! Учитель! Мы скоро утонем!
Иисус, пробудившись от сна, моргнул. Он спокойно оглядел шторм, дождь и молнии, посмотрел на потерявших рассудок людей, ожидающих от него спасения, и произнес:
— Помоги мне встать.
Петр поднял Иисуса на ноги и снова уцепился за дно лодки. Иисус стоял во весь рост, подставив лицо и волосы дождю и ветру. Казалось, шторм придает ему силы. Он протянул руки к дождю и улыбнулся.
Дэвид знал, что сейчас случится, и проклинал беспамятство Тома. Если бы он это увидел — больше не было бы отговорок!
Иисус прикрыл глаза и мягко, как другу, произнес:
— Остановись.
В одно мгновение облака расступились и исчезли. Ветер сменился мягким бризом, волны затихли. Все успокоилось, будто кто-то повернул ручку и заново включил солнце. Никто не двигался: только лодка легко покачивалась на мелкой волне.
Том внезапно очнулся.
— Что? Что случилось? — спросил он, схватившись за голову.
— Иисус остановил бурю, — объяснил Дэвид.
Том посмотрел на Иисуса, все еще стоявшего в одиночестве в центре лодки.
— Что? Дэвид…
Иисус немного разочарованно повернулся к Тому.
— Он не мог… — начал Том.
— Где же твоя вера? — спросил Иисус у Тома. Потом обратился к остальным: — Где ваша вера?
Иисус прошел между перепуганными людьми и вновь занял свое место на корме. Он молча смотрел на берег.
Все ученики, кроме Тома, видели, что совершил Иисус. По лодке пополз возбужденный шепот.
— Кто же он? — спрашивал один.
— Не знаю! — отвечал другой.
— Он остановил бурю! Как он это сделал?
— Невероятно.
— Он приказывает ветру и воде — и они повинуются.
Том нахмурился и посмотрел на Дэвида:
— Они что, серьезно?
— Давай-ка позаботимся о твоих ранах. И не вздумай скулить — будет больно.
Дэвид промывал рану Тома морской водой, когда тот неожиданно увидел Иуду, который все еще держался трясущимися руками за скамью. Кажется, имя Иуды с чем-то связано… Надо бы не забыть спросить у Дэвида. Иуда уже не в первый раз терял мужество при малейшем признаке опасности. Может, ему нужен друг? Чтобы присматривать за ним и воодушевлять… Следует узнать Иуду получше, решил Том: это пойдет на пользу им обоим.
Глава 10
ЛОВУШКА
29 от Р.Х.
17:32
Гергеса, у Галилейского моря, Иудея
Неподалеку от города Гергеса лежало мрачное ущелье, высеченное ветром и водой. Стены ущелья поднимались на двести футов и были испещрены выдолбленными в камнях гробницами. Холодный и влажный воздух отдавал гнилью… Это место обычно называли Долиной смерти, иногда — просто Долиной, но в последнюю неделю люди не осмеливались произносить эти имена. Никто не отваживался даже думать о Долине, как будто прикованный к утесу Самуил мог выследить и сожрать их детей.
Самуилом, который некогда был рыбаком и дружил со многими, овладели злые силы. Кое-кто предполагал, что им овладел сам Искуситель… Те, кто раньше знал Самуила, надеялись: если немного подождать, силы зла отступят. Но прошел месяц, а зло не только не исчезло, но и выросло, глубоко укоренившись в Самуиле. Однажды его нашли спящим на груде овечьих кишок… Была призвана римская стража. Чтобы схватить Самуила, понадобились десять солдат в доспехах — и двое из них погибли.
Пять дней назад Самуила приковали цепями к утесу в Долине смерти. Здесь он должен был оставаться до своего конца… Самуил, одетый в грязные лохмотья, говорил на странных языках, изо рта у него шла пена, а временами он подражал лесным зверям. Воистину этот человек безумен! Последние пять часов Самуил просто сидел, скрестив ноги, спиной к римским солдатам. Солдаты, в железных шлемах и кожаных доспехах, держали наготове щиты, мечи и копья. Они расположились на безопасном расстоянии и неотрывно следили за безумцем.
Григориус, командир отряда, точил на камне свой любимый меч, доводя его до бритвенной остроты. Двусторонняя заточка, бронзовая гарда и украшенные ножны. Эффектный меч: Григориус убил им уже немало врагов Рима. Всякий раз, когда он проводил мечом по точильному камню, его глаза останавливались на Самуиле. Губы стражника кривились в презрительной усмешке: этот человек не просто иудей, один из покоренного народа, которому даровали фальшивую свободу. Он — зло. И Григориус желал его смерти.
— Нам следовало бы просто перерезать ему глотку, — произнес он.
Солдаты согласно рассмеялись, но никто не двинулся с места: куда больше их заботила собственная безопасность… Они смеются не столько над словами, сколько над прикованным чудовищем, подумал Григориус. Он поднял острый камень размером с кулак и с силой швырнул его в Самуила. Булыжник рассек воздух, неся довольно ощутимый заряд боли. Солдаты замерли в ожидании. Шлеп! Камень встретился с плотью…
Григориус вскочил. Ему показалось, что зрение сыграло с ним дурную шутку. Но по застывшим лицам солдат было ясно: они тоже это увидели.
Рука Самуила крепко сжимала камень, пойманный в нескольких дюймах от его головы. Он поймал камень… прилетевший сзади! Григориус сел и оглянулся на товарищей. Солдаты трусливо помалкивали.
Мутные глаза Самуила уставились на камень.
Он ухмыльнулся и начал раскачиваться назад и вперед, бормоча себе под нос бессмысленные слова: «Димито десрафат фер тарсадун». Всякий раз, заканчивая говорить, он проводил камнем кровавую полосу по руке… Пена текла изо рта, смешиваясь с кровью. Это зрелище только возбуждало безумца, заставляло раскачиваться сильнее и сильнее. Коленные чашечки щелкали, а веки дергались, как в фазе быстрого сна.
