И тут Венеция поняла почему. В скале, возвышавшейся впереди, виднелась пещера, а возле нее – двое котят. Довольно крупные котята, только не такие свирепые, как их мамаша. Один из них сжимал в зубах небольшого зайца.
Венеция тихо ахнула и отступила. Лахлан сразу же притянул ее к себе. Но когда он поднял пистолет, она взмолилась:
– Нет, Лахлан, прошу вас! Она защищает своих малышей. Вы же не оставите их без матери!
– Малышей? – переспросил он и тоже заметил котят. Напряжение его спало. – Ну тогда это все объясняет. Обычно дикие кошки не нападают на людей.
Держа пистолет наготове, Лахлан обхватил свободной рукой талию Венеции.
– Я постараюсь сохранить зверюге жизнь. – Он начал медленно отступать назад, увлекая девушку за собой. – Никаких резких движений, ясно? Нельзя, чтобы кошка подумала, будто мы хотим причинить ей вред. Она не захочет оставить котят, так что скорее всего не будет нас преследовать.
Они осторожно пятились назад, слева от них был обрыв, а справа – отвесная скала. И только когда они отошли на такое расстояние, что кошка уже не могла их видеть, Лахлан повернулся и, убрав пистолет в карман, быстро зашагал вперед, увлекая девушку за собой.
Теперь опасность миновала, Венеция вдруг спохватилась, что упустила свой шанс убежать.
– Отпустите меня, сэр! – потребовала она, стараясь вырваться из его рук. – Вы добились, чего хотели, но это не означает…
– Добился, чего хотел! – Он рывком повернул ее лицом к себе, глаза его пылали от ярости. – Вы думаете, мне хотелось пережить этот ужас?
– Не думаю, что риск был так уж велик, – возразила Венеция, хотя выражение тревоги на его лице сильно ее озадачило. – Я бы и сама догадалась, что это дикая кошка.
– Да, после того как она бы вас покалечила. – Он грязно выругался. – И что же вы собирались делать, если бы побег удался?
Венеция гордо выпрямилась:
– Я бы отыскала хижину какого-нибудь арендатора…
– Здесь нет никаких арендаторов. Только леса и озера. Ближайшая деревня в двадцати милях отсюда. Вы блуждали бы здесь среди холмов, пока не умерли с голоду.
Девушка взглянула на него с подозрением:
– Я бы нашла какую-нибудь пищу.
– Да? Вы умеете удить рыбу? Или охотиться? Когда в последний раз вам довелось убить белку, ободрать и выпотрошить ее, а затем поджарить на костре, который вы сами развели? – Он с отвращением поморщился, насмешливо фыркнув. – Готов спорить, что вы даже не знаете, какие из ягод съедобны.
Лахлан был совершенно прав, и это ее разозлило.
– Тогда бы я просто шла и шла, пока не добралась до ближайшей деревни. – Круто повернувшись, она зашагала вниз по тропинке в сторону леса. – Я смогла бы пройти двадцать миль, уверяю вас. Что бы вы обо мне ни думали, я вовсе не какая-то там слабосильная, изнеженная барышня.
– Да, в этом-то и беда, – проворчал он, ускоряя шаг, чтобы не отставать от нее. – Вы слишком уж самоуверенны, поэтому и позволяете себе выходки, которые запросто могут привести вас к гибели.
– Должна же я была попытаться.
– Вы что, совсем ничего не соображаете, черт бы вас побрал? – Он схватил ее за руку и рывком отбросил к скале. Когда она в ярости набросилась на него с кулаками, он выругался и, сжав ее запястья, пригвоздил к камню. – Постойте спокойно хотя бы минуту и послушайте, что я вам скажу. Хорошо?
Венеция перестала вырываться, буравя его ледяным взглядом. Лахлан отпустил ее руки.
– Не только дикие кошки и голодная смерть угрожали вам. Благодаря так называемым «совершенствованиям», проведенным лэрдом в здешних местах, в деревнях остались только голодные, отчаявшиеся люди. При виде вашего нарядного платья и отличных сапожек они скорее всего захотели бы ограбить вас, а не помочь.
– Я вам не верю, – решительно заявила она. – Шотландцы всегда славились великодушием и гостеприимством.
– Где? В Эдинбурге? В горах Шотландии народ с подозрением относится к утонченным леди, которые выглядят, разговаривают и ведут себя как англичанки. И здесь много мужчин, которые… – Он оглядел ее с головы до ног. – Вы очень красивая, соблазнительная и невинная. Как раз из тех нежных цветочков, которые озлобленные, отчаянные мужчины готовы с удовольствием растоптать.
– Пусть бы только попробовали! – прошипела Венеция. Лахлан снова взглянул ей в лицо.
– Верно, я забыл, – произнес он с горьким сарказмом. – Вы бы наповал сразили их своим острым умом.
Его снисходительный тон привел девушку в ярость, и она что было силы пнула его ногой, обутой в крепкий дорожный сапог.
Вскрикнув от боли, он отшатнулся назад, а Венеция кинулась бежать через полоску папоротников к лесу. Но ей не удалось уйти далеко. Лахлан сразу же настиг ее и кинулся на беглянку, словно дикий зверь. Спустя мгновение она оказалась на спине, а он навалился на нее сверху.
Его побледневшее лицо исказилось от ярости, и он, крепко сжав ее ладони, пригвоздил их к земле над головой.
– Так вы собираетесь бороться с ними, не так ли? – прорычал он. – Если какой-нибудь негодяй попытается изнасиловать вас, вы от него отобьетесь?
Венеция попробовала поднять колено, чтобы ударить его между ног, как учила миссис Харрис на случай, если какой-нибудь наглый мужчина попытается напасть, но Лахлан предусмотрел это и придавил ее ноги к земле мощным, крепким бедром, не давая возможности даже пошевелиться.
Захватив оба запястья одной рукой, он продолжал удерживать их у нее над головой, в то время как вторая его рука, пробежавшись по шее, спустилась к груди.
– Вот и хорошо, Принцесса Гордячка, – насмешливо произнес он. – Боритесь! Покажите мне, как легко вы справитесь с грубым дикарем, который захочет овладеть вами!
Венеция как безумная бешено корчилась и извивалась под ним, но ее словно пригвоздили к земле, и как она ни старалась, все было безуспешно. Под тяжестью его тела она едва могла дышать…
Мрачно глядя в ее пылающие гневом глаза, Лахлан расстегнул застежку ее накидки, обнажив верхнюю часть пышных грудей, видневшихся в вырезе платья.
– Остановите же меня, черт вас возьми! Ну же, действуйте! Раз вы не в меру отчаянная и все такое!
Он скользнул ладонью в вырез ее платья, и девушка задохнулась.
– Видите? – Он остановился. Его шершавая ладонь лежала на ее груди, длинные пальцы слегка касались нежной плоти. – Всего пара мгновений, и вы лишились бы девственности. Вам этого хочется? Ну так как? – Его пальцы проникли глубже и развязали тесемки корсета. – Вам этого хочется?
– Нет! – Когда его рука прекратила движение, Венеция повторила, перейдя на шепот: – Нет, Лахлан.
Но он так и не убрал руку. На мгновение она испугалась, что не сможет остановить его. Бедро его тесно прижималось к ее ногам, своей тяжестью напоминая о том, с какой легкостью ему удалось ее подчинить. Хотя ткань корсета и рубашки все еще отделяла его горячую ладонь от ее кожи, Венецию бросало в дрожь от ощущения его пальцев под корсажем платья, всего в нескольких дюймах от вершинки ее груди. Все, что ему остается…
