– Гордый.
– Дурной, но думает, что идейный, – кивает она на кухню, где уже совершенно заблудший в своих рассуждениях и потонувший в абсенте художник, тихо курит на широком подоконнике и сверлит взглядом недописанную картину. Чую, за ночь домалюет, как разойдёмся.
– Вообще, мне нравится, – прохожу я из зала, заставленного советской мебелью в спальню. Тут стоит полуторная кровать с разобранной постелью, на тумбочке утыканная бычками пепельница, в углу скрученные в рулоны ковры. Видимо, были сняты на время выставки и их место заняла гордость нашего Славы Щербина – его экзистенциальные старания втиснутые в полотна. Тут тебе и мужик бородатый в смирительной рубашке, что-то немо кричащий и сидящий в углу, и дохлый голубь, и маленькая потерявшаяся девочка в мрачной толпе.
– Я такое только после развода могла рисовать, – Наука поправила на себе яркое сиреневое платье и присела рядом с пепельницей, – смотри, тут еще одна.
В углу за кроватью ютилось небольшое полотно с изображением побитого жизнью плачущего песика. Милаха – глаза большие, а слезы из них еще больше.
– Хорошо, эмоционально, смело, – отпиваю из своего граненого стакана разведенный абсент, – но не для меня. Знаешь, тянет на красивое. Рисую что-то, что радует глаз и на душе хорошо.
– Кстати, как там твой Демид? – она поднялась с корточек, присела на измятую кровать и вытянула гудящие на шпильках ноги. Мимо нас в сторону зала прошла парочка, что ютилась тут в уголке. Не уверена, что они картины там рассматривали, слишком уж темно. Но дело молодое, где еще ютиться, как не на квартирниках.
– Демид, – я сделала глоток побольше, – да что этому демону станется? Живее всех живых и выглядит преступно счастливым. Заказал себе НЮ.
– Да ладно, – Натка хохотнула и посмотрела на меня своими огромными расширенными глазищами, – вот это повезло. Красавчик же.
– Красавчик, – грустно заглядываю в стакан. Такой, что про Алекса вообще думать не получается. Жених после нашего дурацкого созвона не набирал уже три дня, – ходит передо мной во всей своей красе с членом наперевес и даже не стесняется, – я подняла глаза наверх и прикусила губу. Мимо меня прошагала возмущенная нежная ромашка в цветочном платье и шокировано ахнула, – ой, простите. Там песик еще в углу, обязательно посмотрите.
– Уже переспали? – шепнула Натка на ухо, обдавая меня свежим коньячным амбре.
– Нет, – гордо вздергиваю носик, – видимо ты забыла, Натусик, я как бы занята. Невеста я!
– Ой ты прости Господи, – закатила та глаза, – измена с таким как Демид, изменой не считается. Это же будет вулкан, взрыв, порнокино, которое потом, после замужества вспоминать будешь, как самое большое приключение.
– Нат, – оборачиваюсь на нее и поджимаю губы, – ну вот что ты такое говоришь?
– Ладно, прости, это все мои заморочки, – она сникает и задумчиво смотрит в окно, за которым уже давно стемнело.
– Как там у вас с Юрой? – не выдерживаю своих ноющих ног и забираюсь в кровать, прислонившись к стене спиной.
– А как у нас может быть? – она жмет худенькими плечиками, – взрыв, вулкан и порнокино. Скоро закончится и мы разойдемся.
– Не зацепил? – устало прислоняюсь к ее плечику щекой, – он вроде хороший и ты ему нравишься.
– Не получится у нас, – она вытаскивает телефон и вызывает такси, – поедем к тебе, а то Юра поселился у меня, занял все пространство и не вздохнуть.
– Ого, по-прежнему не выгнать?
– Пустила в квартиру на свою голову, – Натка тихонько ударяется затылком о стену, – это все твой приезд, я расслабилась и позвала к себе, а он и воспользовался. Раньше только отель. И работало, никакие миллионеры на моих квадратных метрах вписку не организовывали.
– А может это что-то значит, Нат? – протягиваю ей ладонь, когда она встает на ноги и поднимаюсь тоже.
– Это значит только то, что от правила отступать я больше не буду, – заявляет она и подхватывает меня под руку, чтобы покинуть выставку, – пока Славка. Если передумаешь, мои контакты у тебя есть, звони.
– Они меня не получат, – тот идет к нам в трениках с вытянутыми коленками и в майке-алкоголичке, обнимает на прощанье и забирает недопитые стаканы, – я гордый.
– Ладно, – Натка морщится, – но как пить будет не за что, все равно тащи.
– Хорошо ты меня знаешь, – Славка усмехнулся и открыл для нас входную дверь, обтянутую полинялым кожзамом, – пока, девочки. Если что, заходите через пару часов, как все разойдутся. Нарисую обеих, – и его цепкий взгляд застрял в области наших голых коленок.
– Пренепременно, – я потащила вниз по лестнице задумавшуюся Натку, – давай лучше я тебя рисовать буду, – шепнула ей уже внизу лестницы, – а то будешь ты сморщенная на полотне рыдать как тот песик, еще и черно- белая.
– Права, – подруга немного качнулась, – зря я что-ли в розовый все время крашусь. Мне нужен цвет. Нарисуй меня НЮ.
– Блин, вам всем от меня одно нужно, чтобы я только ваши голые задницы рисовала, – хохотнув, вытолкнула ее из парадной и поискала такси, – а я может о душе хочу и чтобы в одежде.
– Угу, это все Демид с его голым членом негативно так на тебя действует? Что ты уже даже мне идеальной теперь в НЮ отказать хочешь? А меня даже Соня не одевает. Между прочим, из резиновых розовых фаллосов вылепила.
– Из фаллосов? – метнула к ней быстрый заинтересованный взгляд.
– Угу, ты обязана это увидеть.
– Натка, ну вот что ты за интриганка? Показывай.
– На выставке в Москве.
– А если не доживу?
– Доживешь, там такое, что ты обязана увидеть. Не зря же ее Соня назвала «Кукла Натка, станочница секси-зайка».
– Один секс кругом, – помахала подъезжающему такси и запихнула в него подругу, – и только у меня его нет. Алекс не отвечает и не звонит.
– Так может это знак? – в темноте салона Натка вздернула свои бровки и озорно на меня посмотрела.
– Что мне с Демидом замутить нужно? – я посмотрела в зеркало заднего вида, откуда за нами наблюдал таксист. Всем интересная чужая жизнь, никуда от этого не деться.
– Угу, подумай, – она вытащила телефон, на котором высветился номер Юры и отключила звук.
– Зачем ты так с ним? – покосилась я на телефон, – волнуется ведь.
– Пусть езжает в свою Москву, там быстро станет не до меня, – Натка резко отворачивается к окну. Видно, что ей тяжело сейчас. Что-то не так с ее реакциями. Юра нравится ей и это взаимно. И мужик хороший. Так зачем так резко все рвать.
– Приехали, – выглядываю в окошко такси на унылую многоэтажку, где располагается моя съемная квартирка, – пошли.
– Пошли, – Натка выходит следом за мной и оборачивается по сторонам, – так себе райончик.
– Твой лучше, я согласна, – прикладываю металлическую таблетку к кодовой двери и впускаю нас внутрь. Квартира встречает тишиной и запахом роз вперемешку с корицей и ванилью.
